Читать «Русские святыни» онлайн - страница 123
Николай Бенедиктов
Художественное восприятие мира для западного человека явно не принадлежит к числу первоочередных мотивов жизни. Можно сказать и так: Запад скорее Рим, нежели Греция и Византия. Так, в западно-католическом богослужении, как известно, нет икон, и уже это уменьшает возможности укрепления и усиления художественной стороны мировосприятия. Западно-католическое богослужение идет на непонятном для большинства латинском языке, и, следовательно, художественно-словесный и художественно-литературный ряды воздействия на прихожанина сотни и тысячи лет были исключены как форма эстетического воздействия и воспитания. У основателя официальной идеологии и философии католической церкви Фомы Аквинского в "Сумме теологии" в ликах бытия Божьего нет прекрасного, а есть единое, благое, истинное. Фома Аквинский полагает, что "красота тождественна с благом", но видит их различия в понятии: "Красота прибавляет к благу некую соотнесенность с познавательной способностью, и потому благом следует называть то, что просто удовлетворяет желание, а о красоте говорить там, где и самое восприятие предмета доставляет удовольствие".
Как видим, прекрасное у Фомы стоит не на первом месте в ряду высших ценностей, и, кроме того, связано и не разведено с познавательной способностью и удовольствием, а коли так, то эта позиция не исключает формалистического рационализма или рационалистического формализма и утилитаризма. Стоит вспомнить, что в доказательствах бытия Божьего по Фоме господствует формальный рационализм и полностью отсутствует эстетическое основание. Неотомисты лишь последние сто лет были вынуждены заговорить о красоте как важнейшем проявлении Божьего бытия.
Как выше упоминалось, в русле этого же мировоззрения стоит и тот факт, что лишь в XIV веке в Европе зафиксирован человек, для которого восприятие прекрасного стало реальным мотивом деятельности. Это Петрарка, который взошел на гору только для того, чтобы полюбоваться прекрасным видом.
И стоит вспомнить, что протестантские церкви усугубили это западное восприятие, рационализировав молитвенные дома и богослужения. Каждый, кто бывал в молитвенных домах сект западного происхождения, отмечал отсутствие икон, украшений, росписи на стенах, упрощенную архитектуру и т. д., и т. п., что резко обедняло художественную сторону жизни верующих. Позитивизм, прагматизм, утилитаризм, сциентизм, буржуазный рационализм и сегодня основательно сужают сферу прекрасного в жизни западного человека.
Писатель Дж. Оруэлл в своем очерке об англичанах неоднократно подчеркивает в качестве их основной черты "глухоту к прекрасному": "Обсуждая жилищную проблему Англии, средний человек даже и не берет в голову эстетический ее аспект. Не существует никакого мало-мальски широкого интереса к искусствам, не считая разве что музыки". По его мнению, в Англии господствует почти "всеобщая глухота к эстетическим ценностям".
Нас, русских, это может удивлять, и мы можем предположить, что Дж. Оруэлл слишком строго судит своих соплеменников. Однако его мнение поддерживает и Ч. П. Сноу в своих воспоминаниях о Л. М. Леонове, сравнивая западное и русское отношение к искусству. Л. М. Леонов рассказал о застолье у Сталина, на котором присутствовал А. М. Горький и еще несколько человек. Речь шла о литературе. Ч. П. Сноу пишет: "В леоновском рассказе, часто думал я с тех пор, кое-что необычно и непонятно. Для американского президента или британского премьер-министра было бы необычно, если не сказать большего, тратить время на то, что по сути было литературным обедом. Одно из множества любопытных обстоятельств, имеющих отношение к Сталину: он был куда более образован в литературном смысле, чем любой из современных ему государственных деятелей. В сравнении с ним Ллойд Джордж и Черчилль на диво плохо начитанные люди. Как, впрочем, и Рузвельт. Черчилль в унынии старости впервые в жизни раскрыл книги Джейн Остин и Троллопа. Сталин же — а в этом плане и все следовавшие за ним советские лидеры до сегодняшнего дня — изучал классическую литературу еще школьником. Западникам трудно представить, что, общаясь с советскими политиками и учеными, они попадают в общество, лучше образованное в литературном (но не в зрелищном) смысле, чем их собственное". И далее Ч. П. Сноу добавляет: "Театральные вкусы Сталина были еще основательней". "Сталин возложил на себя обязанности Верховного Литературного Критика".
