Читать «Богров и убийство Столыпина» онлайн - страница 10

Богров говорил, что он сорвал побег Наума Тыша и других заключенных. Анархист Иуда Гроссман вспоминал рассказ Богрова о том, что он и его товарищи узнали применявшиеся следователями условные сигналы и задумали передать по телефону приказ привезти заключенных якобы на допрос и по дороге напасть на конвой. Богров закончил патетическими словами: «Возможна неудача. Тогда погибну первым я». На следующий день он был арестован, но отпущен через три недели. По его собственному признанию, арест был фиктивным: «Для предупреждения этого преступления необходимо было арестовать участников накануне, и для того, чтобы моя роль как сотрудника не была раскрыта, я тоже был арестован фиктивно охранным отделением…»

Во всех полицейских документах подчеркивалось, что Аленский раскрыл заговор с целью цареубийства. В сентябре 1909 г. в Киев приехала 28-летняя женщина, значившаяся по паспорту швейцарской подданной Еленой Люкиенс. Но Богров получил из-за границы известие, что под этим именем скрывается Юлия Мержеевская (Люблинская). Она пользовалась известностью в эмигрантских кругах благодаря наследству, которое тратила на поддержку эсеров. Богрову удалось завоевать доверие молодой дамы и выведать, что ей поручили покушение на Николая II в Севастополе. Бывшая бестужевка со светскими манерами должна была спрятать бомбу в букете цветов и затеряться среди блестящей публики, ожидавшей царя на набережной. Однако покушение сорвалось из-за того, что Юлия Мержеевская опоздала на поезд и слишком поздно приехала в Севастополь. Поскольку дело касалось цареубийства, между Петербургом, Киевом и Севастополем началась интенсивная переписка. Департамент полиции потребовал от Кулябко держать террористку под неотступным наблюдением.

Богров не отходил от нее ни на шаг и передавал в охранное отделение все письма, которые она поручала ему отправить по почте. Эта игра продолжалась целый месяц, после чего Юлия Мержеевская была арестована. Успех киевских жандармов обесценивался тем, что террористка, по заключению медицинской экспертизы, оказалась душевнобольной. Владимир Богров настаивал, что его брат с целью завоевать доверие жандармов выдал истеричную и экзальтированную особу, которой за мнимый заговор не угрожало серьезное наказание. Подполковник М. Я. Белевцев, занимавшийся расследованием преступления, расценивал мотивы агента: «Дело это было раздуто Аленским с целью создать преувеличенную оценку самому себе как сотруднику».

Послужной список Аленского был достаточно внушительным. Согласно полицейским документам, он в разной степени оказался причастным к аресту 102 человек. Большинство из них были высланы на короткие сроки, однако несколько человек приговорены к каторге. Заметно, что Богров дозировал информацию, предназначенную для охранки. Он скрывал одно и преувеличивал другое — одним словом, пытался вести собственную игру. В чем была цель его игры? Нельзя исключить, что маневры Богрова объяснялись чисто тактическими соображениями. Секретным агентам, как рачительным фермерам, не было смысла истощать плодоносный участок. Богров мог придерживать информацию, чтобы продать ее через несколько месяцев. Возможно, он старался не преступить определенную черту, например не подводить выданных им революционеров под смертную казнь, как это было в случае с Германом Сандомирским. Каковы бы ни были первоначальные намерения Богрова, он, как и все агенты-двойники, начал запутываться в собственных сетях. Каждый арест одновременно укреплял его репутацию агента и подрывал его репутацию революционера.