Читать «Беседы с Vеликими» онлайн - страница 48

– Нет, почему… Вот тесть у меня интеллигент, он членкор Академии наук, у меня жена из интеллигентов, скажем так. У нее прадедушка был управляющий имениями графа Шереметьева – на всякий случай, не хер собачий. Они коренные питерцы. Я к ним очень хорошо отношусь – но сам я не такой. Я тебе говорю, у меня папа из сибирской деревни…

– То есть ты сам и есть тот народ, для которого ты делаешь свои фильмы.

– Да! Да. Я считаю, что я народ.

– Скажи, пожалуйста, а почему ты говоришь, что Акунин – козел? Очень интересно…

– По-моему, это Бродский сказал, что Пикуль был любимым писателем советского мещанства. Так вот сегодня Акунин – писатель новорусского мещанства. Он был бы хорошим сценаристом. А писатели – Лесков, Достоевский, Толстой.

– Что, слова у Акунина плохо сложены?

– Да, плохо сложены. Эта новая русская литература не литература…

– А Пелевина ты же вроде любишь…

– Хорошая у него книга – «Жизнь насекомых».

– А ты бы мог это снять?

– На мой взгляд, это абсолютно некинематографично. Хотя кто-то б, может, и смог это снять – люди ж разные.

– Ты где-то, Алексей, сказал, что чем зарабатывать бабки, так лучше пить водку.

– Теперь я так не думаю.

Творческие планы

– У меня есть идей пять или шесть. Самая первая – по Набокову, «Камера обскура».

Есть у меня такая история по мотивам произведения Алексея Толстого «Гиперболоид инженера Гарина». Там есть одна такая струя про Манцева – помнишь? Оливиновый пояс…

– А, как он там в тайге козу ебал, она от него сбежала, и это была трагедия почище Ромео и Джульетты. И еще Манцев был без зубов. И зубы мечтал вставить. Такие две мечты – вставить зубы и выебать козу.

– Там немножко про другое… Я примерно придумал уже все… Вот Якутия, летишь – а там лес, лес, лес… И есть там такой поселок – Полярный. Это совершенно удивительное место, я там впервые увидел ледник. Ударение на «е». Что такое ледник? Это такая гора ледяная, которая и летом не тает – мерзлота же. Местные там рыбу хранят. Туда, в гору, заходишь – красиво! Лед, все сверкает, и ты во льду идешь. Там, в Полярном, в магазинах только спирт, шампанское и консервы. А милиции вообще нет! Это рядом с Русским Устьем – помнишь, такое место, там нашли людей, и они сохранили язык и культуру XVII века. Они как староверы. От мира ушли. Теперь уж Русского Устья нет…

Еще идея. Фолкнер однажды подумал: «Надо что-то для денег сделать». И написал книгу «Святилище» – про «сухой закон». А когда ему прислали гранки, он сказал – это такое говно, что надо все либо порвать, либо переписать. И переписал. Книжка издана была в 1932 году, это самое скандальное произведение Уильяма Фолкнера. Оно никогда в России не издавалось, вот только недавно вышло, очень маленьким тиражом, Вова Григорьев нашел. Я Фолкнера люблю. Он очень хороший писатель. У него такие диалоги удивительные: «У тебя что в кармане, пистолет?» – «Нет, книжка». – «Ты книжки читаешь?» Это классно. Фолкнер эту книжку написал на южном акценте. У него «dog» – знаешь «dog», «собака», да? Он ее пишет вот так: «dauwg». И поди пойми, что это собака! И там полно таких вещей абсолютно безграмотных. Он специально это делает. У нас нет такого в русском языке. Так хочется фильм сделать!