Читать «Беседы с Vеликими» онлайн - страница 262

– Да. Кто-кто, а маньяки мне не близки. Я очень добропорядочный, примерный.

– Я у тебя видел текст про зеленые комсомольские значки для татар: это такой стеб?

– Нет, реальный случай. В 1990 году на московском заводе «Русский сувенир» делали одновременно комсомольские значки и крестики для церкви. В цеху стояли два больших корыта: в одном крестики, а в другом – значки для покраски. Вот я и попросил наделать мне комсомольских значков всех цветов радуги. Я их все раздарил, а зеленый подарил Борису Афраимовичу Львовичу – он же народный артист Татарской АССР.

– «Падонки» – это настоящая литература или нет?

– Ну, наверно, это зависит от того, что написано. Как сложно провести грань между нормой и патологией, так же сложно провести ее между графоманией и настоящим творчеством. Вот есть люди, которые выражают душу. Что касается меня – ни в одном из моих произведений нет ни капли моей души. Это просто поиск рифм красивых, это как бы рассказывание анекдота в своем переложении. Я либо рассказываю случаи из жизни – перевранные и приукрашенные, либо тупо составляю рифмы. Я люблю, чтоб были красивые неглагольные рифмы, красивый запоминающийся текст, и желательно такой, чтобы его можно было положить на музыку. Просто ставлю эксперимент – смогу рассмешить людей или нет? А есть люди, которые серьезно пишут и ждут комментов как хлеба. Они каждый день, дорываясь до инета, первым делом лезут в литпром. Это очень азартная штука! Во-первых, ты думаешь: куда тебя засунут, в какой раздел? Потом читаешь, что сказали и сколько комментов. Для многих это крайне важно – и это самое смешное! Знаешь, каково главное определение психического расстройства? Это когда нарушена связь между мозгом и окружающей средой. Тогда ты начинаешь неадекватно оценивать себя и также неадекватно себя вести. Это и есть психическое заболевание. Когда ты видишь старушку в мини-юбке, знай – она ебанутая. Или кто-нибудь без слуха, голоса и внешности ломится на «Фабрику звезд». То же касается и писак, которые думают, что пишут шедевры.

– А вот поэзия, это баловство или как?

– Начнем с того, что в поэзии я не разбираюсь. Я читал только Маршака в детстве, а потом Орлушу. Вот между Орлушей и Бернсом в переводе Маршака никого нет. Я считаю, что Маршак – величайший поэт всех времен и народов. Когда я выучил английский и почитал первоисточники, то понял, что они все у Маршака сосут. Ну и еще мой друг и сосед Миша Козаков часто читает мне Самойлова и Бродского – вот это вышак!

– Хорошо, что хоть Орлушу ты в оригинале читаешь. Он великий поэт?

– Он вообще не поэт, но выебывается он красиво. Он выебывается, чтоб залезть на бабу, или заработать денег, или просто повеселить друзей. В этом он здоровый человек. Он больной в другом: на него никогда нельзя надеяться, ты его щас тут ждешь, как договорились, а он в это время сплавляется по Волге у Ярославля. А потом удивляется, что девушка, с которой он близок, напрягается по поводу неуверенности в будущем. Но это не важно. Я очень благодарен Литпрому – за то, что познакомился с Орлушей. Это было на литпромовской тусе. Мы с ним сразу стали пить. О стихах его я думал, что если бы я был талантливый, то написал бы точно так же. Это же мои мысли! Так, как он про блядей в самолете, я никогда не напишу. Мы с Орлушей тогда стали вспоминать детство – и выяснили, что выросли чуть ли не в соседних подъездах… Что у нас были одинаковые методы, как проводить весь класс с черного крыльца в кино, обманывая билетершу. Он мне рассказывал истории про меня, а я ему – про него. Часто, когда мы встречаемся, нам и говорить не о чем, потому что мы одинаково мыслим. И когда он дает интервью, я заранее знаю все, что он скажет, потому что я сказал бы то же самое.