Читать «Ариозо хакера» онлайн - страница 35

— Ты ошиблась! Причем два раза! Во-первых, я буду готовить мясо в пиве, а во-вторых, у нас имеется запас соленых орешков.

— Тогда я у вас пакетик реквизирую, испеку соленого печенья, — сказала Валентина, задумчиво взяв себя за крошечный подбородок.

— Видишь? — посмотрел на меня расширенными от восхищения глазами Андрей. — Общаясь с таким мудрым и добрым мужем, как я, даже эта скромная женщина растет на глазах.

Валя с притворной яростью схватила громадную жестяную кружку и замахнулась:

— Я тебе сейчас эту кружку на голову поставлю!

— Расплавится, — спокойно предупредил Андрей, закладывая в холодильник последнюю пару бутылок. — Мясо тащи, однако.

— Ну, ты тиран! — Валентина вернула кружку на место.

— Похож, похож на тиранозавра, — вставил я.

— Практически одно лицо! — с энтузиазмом согласился Рюрикович, а потом сказал мне: — Иди в зал, я сейчас мясо затею и подползу.

В зале я включил старенькую катушечную «Яузу» и поставил бардов Мищуков, а сам устроился на диване и задумался.

Братья запели с полуслова:

«…Я тогда любил говорящих „нет“…»

Задумался я сначала о деле Судакова, о том, что еще ни на шаг не продвинулся вперед. Почему? Потому что и на Приятеля полагаюсь, и не желаю откладывать жизнь на потом, — а вдруг «потом» не будет? Специфика работы. Сибаритство, вино, женщины… Когда в любой день можешь проснуться и увидеть на кровати свой хладный труп, тяжело позволить себе роскошь глубокой и длительной привязанности, — даже если не принимать во внимание цинизм, свойственный моему преклонному возрасту.

«Голосит разлука, горчит звезда, Я давно люблю говорящих „да“»

— пели Мищуки.

Единственный на всем белом свете человек не со мной во многом по моей вине. А за все в жизни надо платить. И я плачу судьбе по счету почти спокойно, лишь изредка стискивая зубы. Я плачу судьбе сладко-жгучей памятью о плеске реки, о синих городских сумерках, о наших неистовых прощальных объятьях, об обещаниях быть вместе. Я плачу судьбе написанными, но не отправленными письмами! Я плачу судьбе сумбурной жизнью в вечном ожидании. Я плачу судьбе погибшей надеждой. И пар из моего котла уходит во многом в свисток…

«Я забыл, как звали моих подруг. Дальнозорок, сделался близорук, Да и ты ослепла почти, душа, В поездах простуженных мельтеша. Наклонюсь к стеклу, прислонюсь тесней, Двадцать лет прошло, будто двадцать дней, То ли мышь под пальцами, то ли ложь — Поневоле слезное запоешь…»

Кухонная дверь отворилась, и мою начавшуюся было хандру в зародыше подавил Андрюха.

— Пойдем, махнем по жбану, пока мясо готовится, — промолвил он, переоблачаясь из делового костюма в домашний, состоявший из одних тренировочных штанов.

— Пойдем. — Я поднялся с дивана, восхищенно глядя на могучий торс хозяина. — Андрей, ты ведь здоровый лось и так, куда ты еще гирями накачиваешься? Что ты с собой делаешь?

— Не знаю, — придирчиво оценивая свой внушительный бицепс, ответил великий князь Андрей. — Пока не решил.

На кухне процесс шел полным ходом: печенье пеклось, мясо жарилось.