Читать «Дом у янтарной сосны» онлайн - страница 137

Советник блеснул очками и оглянулся. Выставка еще не открылась, и дел было много.

– Я вас оставлю, Атабек Тахирович, если что – обращайтесь. Кстати, господин Таперский хотел и сам сегодня подъехать, так что, возможно, еще увидитесь.

Бек ошеломленно и восхищенно уставился на кусочек его домашнего уголка. На картине не было указано года. Когда Миша успел написать это? Неужели недавно? Писал по памяти? Что могло побудить его вновь вернуться к живописи? После его отъезда из Ташкента он потерял с ним связь. Пытался найти первое время, а потом погрузился в собственную жизнь, поняв, что Миша просто не хочет быть обнаруженным, что хочет начать жизнь с чистого листа, не вспоминая о прошлом. Он обошел выставку несколько раз и вновь вернулся к картине Михаила. Все остальные произведения его не так интересовали. Творения собственных коллег-соотечественников он знал и без выставки. А эту работу видел впервые. Воспоминания захлестнули его водоворотом эмоций, и вынырнул он из него благодаря смеху и громкому голосу. Его окликали по имени. Голос Миши из тех времен, когда он был на коне, когда его баритон гремел по даче, собирая гостей и представляя своих друзей.

– Бек, старина! Вот ведь чуяло мое сердце, что надо к выставке картину вынести на свет божий!

Они обнялись так крепко, как только возможно, и если бы не публика, глазевшая на них с нескрываемым любопытством, мужчины с проседью в волосах заплакали бы. Но они сдержались и вместо этого громко засмеялись, чтобы скрыть непрошеные слезы.

– Как ты здесь оказался?

– А сам как?

– Я-то картины привез. И никак не ожидал увидеть тут свой двор десятилетней давности! Откуда ты его выкопал?

– Ты меня убьешь, если узнаешь, что я написал его еще тогда, сразу после приезда в Москву. Не знал, как выразить свою благодарность твоему дому, и нарисовал по памяти место, спасшее меня.

– А почему не показал?

– Не мог. Ты же... – Он запнулся. – Ты же знаешь, какого дурака я тогда свалял. Кстати, познакомься, я тут пришел с друзьями. Это Бек, мой лучший друг и хозяин этого чудесного оазиса посреди жаркого Ташкента. А это Алекс и Сергей. Привел их сегодня на выставку, пока народу не понавалило. А то Сереге в толпе было бы неуютно.

Бек пожал руки высокому красивому парню и мальчику в инвалидной коляске. Компания выглядела весьма странно, вызывала кучу вопросов.

– Чувствую, нам с тобой и дня не хватит, чтобы обменяться новостями.

– Это точно. Скажу только, что Алекс вытащил меня из серости, в которой я прозябал, а Серега – вернул к творчеству. Да, да, – покачал он головой в ответ на удивленно вскинутые брови Бека, – я вновь пишу картины. Думаю, к концу года будет уже чем хвастаться.

– Даже если бы ты не сделал больше ни одного штриха в своей жизни, ты бы все равно имел, чем хвастаться, – произнес Бек, обращаясь скорее не к Таперскому, а к его молодым друзьям. – Но остаток жизни ты провел бы совершенно бездарно.

Они покинули зал и пошли в ближайшее кафе, где в короткие несколько часов пытались втиснуть чуть ли не всю свою жизнь. Бек рассказывал, как выросли его дети, как процветает его мастерская и ученики. Таперский – как Алекс явился из ниоткуда и пригласил его работать в интернат для детей-инвалидов, как эта работа целиком захватила его, побудила вновь писать картины, словно сорвала тяжелый панцирь, сковывавший его столько лет.