Читать «Овраги» онлайн - страница 5

Песня кончилась. Любимица публики скосила глаза в сторону и увидела: стул Романа Гавриловича пуст. Она подошла к надменной своей напарнице и тихонько спросила, куда подевался Роман Гаврилович. В шуме аплодисментов и криков «Браво!» Магдалина Аркадьевна не расслышала вопроса.

Тогда Клаша крикнула тревожно:

— Куда мой пошел, не видала?

Магдалина Аркадьевна вскинула голову, как артистка Ермолова на картине Серова, и ответила громко:

— Если не ошибаюсь, ваш супруг отбыл на английский манер. Не простившись.

Клаша бросилась в раздевалку. Парадная дверь была распахнута настежь. Плюшевая шубейка валялась на полу.

Торопливо застегивая пуговицы, Клаша услышала доносившийся из зала голос:

Всю ночь мечтала курица О том, как грач амурится.

При отсутствии Романа Гавриловича власть захва тил Стефан Иванович.

ГЛАВА 2

ЧЕРТИЩЕ НА ПЕПЕЛИЩЕ

Сын Платоновых Митя проснулся глубокой ночью. В комнате горели обе лампочки: и висячая, и настольная.

Папа сидел посреди комнаты, обсыпанный разноцветными бумажками, и обзывал маму лахудрой, стервой и так далее. Мама лежала на кровати, отвернувшись к стене.

Митя притаился. Лет шесть назад уже было такое. Митю измотала болезнь. Когда мама привела ворожею, он понял, что умирает. В ту ночь особенно противно пахло дымом, микстурами и горячей железной окалиной. Умирать было ни чуточки не страшно. Страшно было, что комната медленно крутится, а дым превращается в дрова. Дрова укладываются в поленницы, поленницы поднимаются выше, выше, до самого потолка. Становится тесно, душно. А комната вращается, и вместе с комнатой вращаются и поленница, и ворожея, и просторная родительская кровать, на которой лежит Митя. Его мутит от дыма и от этого осторожного, неподвижного вращения. Он с трудом открывает глаза. Все замирает — и потолок, и стул с микстурами. Склонившись над изголовьем, быстро-быстро шепчет что-то ворожея. Она держит совок, в совке дымят и потрескивают угли.

И вдруг сквозь угарную вонь пробивается солнечно-яркий яблочный запах. Возникает шум, крик, брань. Ворожея исчезает.

Это отец вернулся из командировки.

— Яблочка… — с трудом произносит Митя.

Отец развязывает мешок. Мама кидается к нему.

— Роман, опомнись!.. У него брюшняк! Что ты делаешь.

— Пусти, — отодвигает ее отец. — Открой форточку!

— Да ты что! Яблоко немытое! Дитя кончается, а ты яблоко…

— Сказано — открой форточку. Пусти, тебе говорят. Надо было головой думать, а не колдунов нанимать!.. Пусти, шалава… Вот до чего довела. Не ребенок — скелет. Держи, Митька, радуйся… На том свете не дадут…

В поле зрения Мити возникло большое матовое яблоко с румяной щечкой. Он схватил его обеими костлявыми руками и впился в мокрую мякоть. Жевать у него не было сил, и он стал сосать, как новорожденный.

— Не уберегла ребенка! — ругался отец.

Он сел на мешок с яблоками и стал обзывать ее всяко.

С той ночи здоровье Мити резко пошло на поправку. И с той же ночи у него появилось два отца: один — добрый, нежный, пахнущий яблоками, и другой — лютый, грубый, жестокий. Он любил их обоих, и все-таки вот уже шесть лет с лишком, услышав шаги отца в коридоре, настораживался: какой сегодня войдет — злой или добрый. Но таким злющим, как в эту новогоднюю ночь, отца он не видел никогда.