Читать «Рубин эмира бухарского» онлайн - страница 3
Марк Исаакович Казанин
Внезапно он поднялся, и я вновь услышал его низкий глуховатый голос с, может быть, чуть-чуть излишне отчетливым произношением:
— Ну что ж, спасибо за интересную историю. Давайте заодно уж представимся друг другу. Моя фамилия — Листер.
— Очень приятно, — приподнявшись, сказал «мой портрет» из «Нивы» и протянул руку. — А моя фамилия Толмачев.
Серые глаза Листера остановились на Толмачеве: зонд шел прямо в середину.
— Не профессор Толмачев, археолог?
— Археолог, да, — последовал неторопливый ответ.
— Как интересно! Ну что ж, тогда нам только сидеть у ваших ног и слушать. Какой счастливый случай иметь такого попутчика.
— Что ж, буду рад потолковать и вас послушать. Времени у нас хватит. Вы, я полагаю, до конца?
— До конца, — подтвердил Листер. — Еду лечиться в Туркестан. Говорят, сушь и солнце спасут. У меня незалеченный туберкулез. В свое время помогла Швейцария — я около года пролежал в Давосе, но недавно, после этих трудных лег, опять была скверная вспышка.
Листер хотел выйти из купе, но почему-то поколебался, потом сказал, обращаясь ко мне и Паше:
— Нам, собственно, как соседям и попутчикам, следовало бы всем быть знакомыми. Павла я уже узнал, а вы, наш молодой длинный друг?
Луч был на мне.
Как трудно подавить врожденную застенчивость. Я проглотил слюну и сказал:
— Аристов. Глеб.
— Ну и прекрасно.
Он исчез в дверях.
2
Вскоре вышли в коридор и мы.
— А ты что, Паша, разве знаешь того тонкого? — обратился я к своему другу, когда мы оказались одни.
— Да, — ответил Паша немного смущенно, — мы познакомились при посадке.
— Но ведь мы же были все время вместе?
— Нет, я еще до тебя раз приходил на поезд. Этим было все исчерпано.
Все же мне казалось необычным, что Паша, такой малообщительный, успел заключить знакомство так быстро и что его новый знакомый звал его по имени. Но продолжать расспросы на эту тему я не мог, хотя бы уже потому, что, в конце концов, Паша был хозяином положения, я же не более чем зайцем.
Дело в том, что накануне ночью мы погрузились очень поздно, и я вошел в вагон последним. Я предполагал, что мне без билета или малейших проездных документов придется ехать всю дорогу, скрючившись в каком-либо кутке или на багажной полке. Но Паша провел меня в купе и, показав наверх, сказал только три слова: «Залезай и спи», — что я и сделал. До того, как заснуть, я прислушивался ко всем шорохам в вагоне и у меня не раз возникало сомнение: «А ну как проверка документов или билетов?» Меня мучительно тянуло юркнуть вниз под лавку, но я сдерживал себя, украдкой поглядывал на Пашу, который оставался невозмутимым. Ночь прошла спокойно, и теперь мы, как я сказал, мирно стояли у окна в коридоре, как будто оба были одинаково полноправными пассажирами.
— А кто еще есть в вагоне? — несмело спросил я.
Паша искоса взглянул на меня:
— Да вот увидишь сам.
Тут за Пашиной спиной откатилась дверь купе, и из него вышли пожилая женщина и тоненькая девушка лет шестнадцати. Лицо девушки осветилось радостью, когда она увидела Пашу. Она кивнула ему, а мать (если это была ее мать) обратилась к нему: