Читать «Соль жизни» онлайн - страница 130

И мы, и сам отец прекрасно понимали, что он скоро умрет, но, разумеется, никто не знал, когда это случится.

В тот день после уроков я обсуждал со своими товарищами следующий номер нашего журнала. Потом мы стали разговаривать про какие-то идиотские литературные теории. Домой я вернулся поздно. На полпути к дому я повстречал нашу запыхавшуюся домработницу. Когда она увидела меня, на глаза у нее навернулись слезы. Она рассказала, что сегодня днем отец на работе потерял сознание, и мать с братом, не дождавшись меня, срочно отправились в Токио. Оттуда мать еще раз позвонила в школу, просила передать, чтобы я срочно выезжал, но она опоздала, ей сказали, что меня уже нет. Тогда она велела домработнице, чтобы та встретила меня на станции и немедленно отправила в Токио.

Я так и поступил: отдал ей портфель и сел в электричку. Лишь только домработница рассказала мне о случившемся, я тут же обреченно понял, что произошло нечто ужасное. Дышать стало трудно, тело стало чужим.

Люди возвращались с работы из Токио, а электричка на Токио была полупустой. В отделении, рассчитанном на четверых, я сидел один. Подражая отцу, всю дорогу до Токио я читал буддийские и синтоистские молитвы, вкладывая в них одну-единственную просьбу…

Электричка между тем наполнялась людьми, но вид уставившегося в одну точку подростка, который бормочет что-то невнятное, не вызывал симпатии. Подозрительно посмотрев на меня, люди избегали садиться рядом со мной.

Я вполне отдавал себе отчет в том, почему они смотрят на меня так странно, но не знал, что и как я могу им сказать. Именно тогда я впервые понял, какое одиночество ощущает человек, когда у него умирают родные. Он пребывает в прострации, состоящей из смеси печали и страха. Полагаю, что когда человек чувствует приближение смерти, он ощущает то же самое.

Я дошел до здания, где располагалась отцовская фирма. Время было позднее, все уже ушли. У подъезда меня встретил отцовский подчиненный, я знал его в лицо. Признав меня, он отвернулся. «Сочувствую», — произнес он. Я сразу же понял, что те бесконечные молитвы, которые я читал в поезде, оказались бесполезны. Все, что произошло, было предсказуемо, но в тот момент, когда я узнал о кончине отца, мне захотелось обвинить кого-нибудь в его смерти.

Отец занимал не слишком высокое положение. Сейчас он лежал на покрытом циновками полу, покрытый неизвестно откуда взявшимся покрывалом. Комната была большой — наверное, это был зал для проведения совещаний.

Я не помню, были ли там мать с братом, и вообще не помню, кто был в комнате. У меня остаюсь такое чувство, что там только отец и я, что мы увиделись после долгой разлуки.

Я стянул покрывало с лица, которое было бледнее обычного. Моя рука непроизвольно коснулась его щеки. Она была ужасно холодной. За день кожа покрылась густой щетиной. Отец уже испустил дух, а щетина еще продолжала расти. Прикосновение окончательно убедило меня в том, что отец умер. Я смотрел на него: именно этого мы все и боялись. Тут я вдруг понял, что наша связь не прервалась, я знал, что мы значим друг для друга, или, точнее, мы по-прежнему продолжали существовать друг для друга. То было не ощущение — нет, то была абсолютная уверенность, основания для которой я не мог объяснить сам себе. Поняв все это, я наконец-то заплакал.