Читать «Сборник произведений» онлайн - страница 84

Этот оказался и очень разговорчивым и весьма «политическим»: всю дорогу, не переставая, крыл мужиков за то, что такое над собою допустили.

— Сволочь народ! — кричал он, кладя руль направо.

— Пусть дохнет! — шипел, поворачивая налево. — Так ему и надо! — прибавлял, переводя скорости.

Когда его спросили о Барине — совсем покрылся пеной:

— Налип, стерва, на Европу, как банный лист на одно место! Из-за этой самой Марготы заграничной все домашние дела запустил! Потому и Леший в несуразность впал и все пошло кувырком!

Крик стоял такой, что допытываться, где же теперь Барин — ходоки не решились и скромненько попросились в какую-нибудь обжорку попроще — подкрепиться.

— Вот, — сказал шофер, лихо подкатывая к тротуару, — недорогой ресторанчик, и все наши блюда есть… Приятель держит…

Ходоки взглянули и повеселели: на вывеске не то славянской, то не арабской вязью значилось «Nicoline Bor».

Борщ, впрочем, оказался никудышним и вареное мясо воняло грязной тряпкой. Прислуживающий лакей, так как посетителей было мало, то и дело присаживался к пустопорожнему столику и что-то черкал карандашом в явно русской газете. Видя, что он грамотный, ходоки спросили о Барине, но лакей только пожал плечами: газету он читал исключительно из-за крестословиц и чтобы узнать — кто умер и скоро ли его очередь.

Подумали было ходоки заглянуть в какую-нибудь политическую организацию, но тот же лакей отсоветовал: «Политические организации по нынешним временам, — сказал он, — открываются один раз в год — когда служат панихиду по прежде почившим. А те, что открыты каждый день — работают на иностранцев и Барином не интересуются».

Так как до деревни доходили слухи, что за границей, впав в ничтожество, Барин забыл свое вольтерьянство, укротился, смирился и стал богобоязненным и богомольным — заглянули ходоки и в храм Божий. Церковь оказалась как церковь — иконы, свечи, дьякон с кадилом, нотная херувимская, денежный ящик и — за ним — староста, но лешачий дух оказывался во всем: предстоящие больше шептались о домашних делах и разглядывали приходящих, певчие пели, нисколько не интересуясь тем, что значат слова, которые они выкрикивают, треть молельщиков спешно уходила, как только начинали подготовлять тарелочки (на церковь, на клир, на хор, на бедных) для сбора, а дьякон, обходя храм и с цирковым шиком перебрасывая кадило слева направо — в то же время успевал поклониться трем знакомым дамам зараз. Впрочем, и сами лешаки, по-видимому, сознавали, что только играют в благочестие, потому что звали свою веру не религией, а юрисдикцией…