Читать «Что было и что не было» онлайн - страница 3
Сергей Милич Рафальский
Сергей Милиевич Рафальский иной раз нет-нет да и дает в этой книге социологические наблюдения, политические соображения, но Рафальский-художник постоянно побеждает Рафальского-публициста — и рисует жизнь тех лет — с неповторимой ее пестротой и однотонностью, радостями и трагедиями, красотой и убогостью; рисует ярко, художественно, верно. Пишущий эти строки, правда, лет на девять моложе автора, но хорошо помнит описываемую им эпоху, и помнит именно так, как пишет о ней С. М. Рафальский. Картины, им рисуемые, тем более реальны, что в них весьма мало автобиографических элементов: автор стремится говорить не о себе, а о непосредственно наблюденном.
Книга С. М. Рафальского — большой вклад в мемуарную литературу нашего времени. А поскольку книга написана ярко и талантливо, она читается не только с пользой, но и с большим интересом.
I
От крымской эвакуации и Константинополя и до сих пор эмиграция не переставала говорить и спорить об ответственности за революцию. Хотя — говоря по совести — всегда и везде, и при всех обстоятельствах за революцию ответственна допустившая ее власть. Но поскольку за рубеж выехали близкие родственники допустивших, — всю вину они поспешили переложить на самое яркое явление дореволюционной российской жизни — интеллигенцию. Она-де подготовила революцию…
И нужды нет, что Российская империя не была в мировой истории исключением: у всех более или менее цивилизованных народов водились милостивые государи, подготовлявшие революцию, но не у всех она происходила, просто потому, что подготовить ее так же невозможно, как по желанию вызвать грозу или извержение вулкана.
Если бы было иначе — уже давным давно в Советском Союзе не было бы комдиктатуры. Ведь даже на выборах в Учредительное Собрание, то есть когда она, еще блистая всеми румянами и белилами впервые явленной и нигде в мире не испробованной теории, обещала «народу-жениху», не стесняясь ничем, всевозможные блаженства земного рая — коммунистическая партия собрала всего одну треть голосов. И эта «треть» почти сразу же стала сокращаться за счет старых (т. е. профессиональных) рабочих, левых эсеров (Московское восстание), своей «красы и гордости» — матросов (Кронштадтское восстание) и бесчисленного количества крестьянских и просто народных восстаний. (Не говоря уже о Белом Движении, предположим «генеральском», хотя одному Богу известно, где было больше штабных и кадровых офицеров: у Деникина или у Троцкого.)
