Читать «У штрафников не бывает могил» онлайн - страница 113
Владимир Николаевич Першанин
Матвей Осин бежал вниз по течению, крича:
— Хватайте их! Быстрее!
Помочь бойцам могли люди, шедшие следом. Большинство не сообразили, что делать. Да и не были мы готовы к подобной ситуации. Километровый Днепр форсировали, а здесь какой-то ручей. Не какой-то, а горный!
Шестаков, молодец, все же вытащил своего разведчика. Двоих бойцов утащило потоком. По всей видимости, тела разбило о камни, и они утонули. Еще один боец, споткнувшись, сломал три пальца на руке, второй разбил голову. Вернулись ребята, пытавшиеся найти тела. Развели руками.
— Расколошматило…
— Разве найдешь!
— Может, на берег выбросило? Покалечило…
— Нет, из такой стремнины живым не выберешься.
Бульба перевязал обоих пострадавших, сказал, что у разведчика сотрясение мозга. Пусть отлежится часок, а затем вместе с «беспалым» добирается к нашим. Капитан Бутов стал расспрашивать у фельдшера, могли выжить двое пропавших бойцов или нет.
— Я не господь бог, — пробурчал старшина. — Откуда мне знать? Потонули ребята, не видите, что ли.
— Оружие утерянное есть?
Этот вопрос был адресован мне. Я не считал, сколько стволов утопили, да и какая разница. Ответил Фадей Шестаков:
— Автомат и две винтовки утопили.
Он стоял голый и с помощью бойцов выжимал одежду.
— Ну, как же так неосторожно? — причитал Бутов. — Не успели выйти, а уже двое без вести пропавших и двое покалеченных, потерянное оружие. И патроны потеряли?
— Так точно, — ответил Шестаков, разглядывая синяки на белой, покрытой от холода пупырышками коже. — Триста двенадцать штук. Пантелеич, налей сто граммов. Вода как лед.
Налили Шестакову и остальным искупавшимся. Бутов что-то записывал в свой блокнот. Обеспокоенный пропажей без вести двух бойцов, он даже не заметил издевки, когда Шестаков отвечал ему про патроны. Кто их считал? Триста или пятьсот…
— Слушай, Буканов, ты этих двоих как запишешь? — озабоченно спросил капитан. — Погибшими или без вести пропавшими?
Меня неприятно задели пренебрежительные слова «этих двоих». Они были не «эти», а мои бойцы, подчиненные, с которыми вместе шел в бой.
— Вы сначала доживите до подачи донесения, товарищ капитан, — едко заметил я. — Очень возможно, что списки погибших не вы и не я подавать будем.
— А кто? — удивился агитатор.
Кем он прокантовался всю войну, если задает такие дурацкие вопросы? Кажется, в политотделе дивизии, где занимался всем подряд — от художественной самодеятельности до организации застолий. Его не обижали. Бутов, наверное, закончил бы войну подполковником или кем повыше. Но в верноподданническом пылу капитан, поднимая тост за Верховного, долго желал ему здоровья, говорил, что без него мы ничто, должны все его беречь, и если, не дай бог, что-то случится…
Этого «не дай бог» Бутову не простили, и капитан загремел с уютной штабной должности на передовую. И не куда-нибудь, а в штрафную роту… на укрепление кадров.
Глядя на него, я не мог избавиться от мысли, что, проведя всю войну вдали от передовой, ночуя постоянно в тепле, на койке с одеялом и обедая в настоящей столовой, он превратился из офицера в заурядного чиновника.