Читать «Бог не любовь: Как религия все отравляет» онлайн - страница 2

Тем не менее в тот день слова миссис Уоттс ужаснули меня. Ремешки моих сандалий скукожились от стыда за нее. В своем девятилетнем возрасте я не имел никакого представления ни о телеологическом доказательстве бытия Божия, ни о теории Дарвина, его сопернице, ни о связи между фотосинтезом и хлорофиллом. Тайны генетики были так же сокрыты от меня, как были они сокрыты в то время от всех остальных. Тогда я еще не наблюдал картин природы, в которых почти все пропитано омерзительным равнодушием или враждебностью к человеческой жизни, если не к жизни вообще. Я просто знал, словно у меня был прямой доступ к высшему авторитету в этом вопросе, что моя учительница двумя предложениями умудрилась поставить все с ног на голову. Я знал, что глаза были приспособлены к природе, а не наоборот.

Не стану притворяться, что помню это озарение во всех подробностях, но какое-то недолгое время спустя я начал замечать и другие несуразности. Если все на свете создал бог, почему мы должны непрестанно «восхвалять» его за то, что не стоило ему особого труда? В этом, по меньшей мере, было какое-то подобострастие. Если Иисус мог исцелить любого слепца, который попадался ему на пути, почему бы не исцелить всех слепых сразу? Чем было так уж замечательно его изгнание демонов, если те переселились в стадо свиней? В этом было что-то зловещее, похожее на черную магию. К чему все эти постоянные, ни к чему не ведущие молитвы? Почему я должен снова и снова публично повторять, что я несчастный грешник? Почему тема секса была такой взрывоопасной? Эти робкие, детские сомнения, как я обнаружил позднее, посещают очень многих, отчасти потому что ни одна религия не дает на них удовлетворительного ответа. Но пришло время и более серьезных возражений. (Я говорю «пришло время», потому что такие возражения не только непреодолимы, но и неизбежны.) Директор школы — он проводил наши ежедневные службы и молитвы и держал Библию, а также был немного садистом и скрытым гомосексуалистом (я давно его простил, потому что именно он пробудил во мне интерес к истории и одолжил мне моего первого Вудхауза), — как-то раз произносил нравоучительную речь. «Сейчас, может быть, вам непонятно, зачем нужна вся эта религия, — сказал он нам. — Но однажды, когда начнут умирать ваши близкие, вы все поймете».

И я снова испытал прилив негодования, смешанного с недоумением. С таким же успехом директор мог сказать, что религия, может быть, и ложь, но кому какое дело, если она надежный источник утешения. Какая низость. Мне тогда было почти тринадцать, и я превращался в типичного несносного умника. Я еще не слышал о Фрейде (хотя знакомство с Фрейдом помогло бы мне понять поведение директора), но в ту минуту мне словно пригрезилось его эссе «Будущее одной иллюзии».