Читать «Соседская межа» онлайн - страница 6

— Верно, Митчелл, но если вам все известно про Беттон-вуд, и вы просто не хотите об этом говорить что ж, я должен использовать все возможности и обратиться к кому-нибудь другому, а старый Эллис живет здесь почти столько, сколько и вы.

— Вовсе нет, на целых восемнадцать месяцев меньше! С чего вы взяли, что я не расскажу вам про Беттон-вуд? Да я совсем не против; просто история больно странная и, по моему разумению, прихожанам о ней знать незачем. Эй, Лиззи, посиди немного на кухне. Нам с мистером Реджинальдом надо перекинуться парой слов наедине. Вот что хотел бы я знать, мистер Реджинальд. Почему вы пришли спросить об этом именно сегодня?

— А… Ну, я случайно услышал старую сказку о том, что гуляет в Беттон-вуд. И решил, что, может, удастся как-нибудь разобраться в этом деле, вот и все.

— Ну что ж, откуда бы это ни услышали, у вас есть право знать, и я думаю, что расскажу вам обо всем лучше любого другого в приходе, не считая старика Эллиса. Видите ли, все началось из-за того, что самая короткая дорога к ферме Аллена вела через Беттон-вуд, и когда мы были детьми, моей бедной матушке много раз в неделю приходилось относить на ферму кварту молока, потому что ферма вашего отца была за фермой мистера Аллена, а он был в общем-то человек неплохой и позволял всем, у кого маленькие дети, всю неделю ходить через его ферму. Но речь сейчас не об этом. Моей бедной матушке совсем не нравилось бегать через Беттон-вуд, так как уже тогда о нем судачили вовсю и говорили примерно то же, что вы сейчас. Но время от времени, когда ей случалось припоздниться, она ходила короткой дорогой, и каждый раз после этого возвращалась домой в ужасном состоянии духа. Помню, как они шептались с отцом, и он говорит: «Оно не причинит тебе вреда, Эмма», а она отвечает: «Да ты понятия об этом не имеешь, Джордж. Боже, оно бьет прямо в голову, — говорит она, — и я сразу теряюсь и забываю, где я. Слушай, Джордж, — говорит, — вот бы тебе там пройтись в сумерках. Ты-то всегда ходишь там днем, верно?» А он отвечает: «Ну само собой. Что я, дурак, по-твоему?» Ну, и так далее. Время шло, и я думаю, терпение у нее потихоньку заканчивалось, потому как, сами понимаете, днем носить молоко никакого толку нет; но она никогда никого из нас, детей, туда не посылала, думала, мы испугаемся. «Нет, — говорила она, — мне самой этого хватает. Не хочу, чтобы вам довелось через это пройти, и слышать об этом тоже ничего не хочу». Но однажды, помнится, она сказала: «Сперва в кустах раздается какой-то шорох, очень тихий, то ли рядом, то ли прямо передо мной, смотря по времени, а потом уж как завизжит — словно насквозь прокалывает из одного уха в другое, а коли после этого пойдешь дальше, то и дважды его услышишь; но, благодарение Господу, трижды слышать такое мне ни разу не приходилось». Ну, а я и спрашиваю: «Это вроде как кто-нибудь все время носится там, то туда, то сюда?» «Да, — говорит она, — точно, но кто она такая, я даже думать не желаю». «Так это женщина, матушка?» — говорю я. «Да, — отвечает она, — я слышала, что это женщина». Как бы там ни было, в конце концов мой отец поговорил с вашим отцом и сказал ему, что Беттон-вуд — дурной лес. «Звери его не любят, — говорит, — там нет ни одного птичьего гнезда, да и вам от него никакой пользы». Они долго беседовали, а потом ваш отец пошел к моей матушке и увидел, что она вовсе не из тех глупых дамочек, что вечно пищат по пустякам; тогда он понял, что в лесу и впрямь что-то не так, посоветовался с соседями, и, наверное, они что-то выяснили, потому что все было записано на бумаге, которая, надо думать, до сих пор где-нибудь в поместье, мастер Реджинальд. А затем он дал приказ, и Беттон-вуд вырубили. Помнится, начали они днем и закончили не позже трех.