Читать «Портрет А» онлайн - страница 146

«Язык был дан человеку для сюрреалистического использования», — заявляет один критик, другие же говорят о магическом, «вертигралистском», или Бог знает о чем еще. Цель их — обратить в свою веру.

В одном таком журнальчике, рассыпающемся на отдельные листки и названном «Корреспонденция», содержатся, главным образом, советы тому или другому поэту и предложения поменять свою жизнь, понять ее смысл или противоречия и внести в нее звучание настоящей поэзии. Издатели журнала в это верили. К 1928 году журнал взбудоражил немало поэтов.

Приблизительно в это же время глава сюрреалистов вступает в коммунистическую партию и на вопрос, что он считает нужным сделать для улучшения положения рабочего класса, предлагает целый план вечерних лекций для рабочих, чтобы причастить их языку и сюрреалистической поэзии. Вот она, вера…

Но это еще не все. Журнал «Гран жё», созданный лет пять-шесть назад, собрал вокруг себя довольно много молодых людей: Ролана де Реневиля, Рене Домаля, Жильбер-Леконта, Монни де Булли и еще полдюжины человек, связанных между собой тайным символом веры, настоящим посвящением, они образовали некое масонское братство, организацию с полумагическими-полупоэтическими целями. По своей атмосфере то скромное помещение, где собиралась эта группа, напоминало ризницу. Журнал выносил приговоры и предавал анафеме без права на апелляцию (группа нападала тогда как на «новых» поэтов, в частности на сюрреалистов, так и на «древних»).

Незачем и говорить, что для этой группы хорошие стихи сами по себе не имели значения, а их представления о поэзии далеко опередили общепринятые. Однако о ком бы из критиков современной поэзии ни шла сегодня речь, все они говорят о поэзии с такой серьезностью, которая и в сравнение не идет с тем, как принято было о ней говорить раньше. Они верят, что поэзия хранит такие же тайны, как наука и философия, и что она не развлечение, не область литературы, не дом прозы, «стоящий напротив».

Конечно, рядом с поэзией, обращенной к глубинам, существуют и стихи прямо противоположной направленности, я говорю о стихотворной акробатике или же просто о мастерской версификации. Этот второй способ воспринимать поэзию будет существовать всегда, и спрос на такую поэзию тоже требует удовлетворения. Наука не уничтожает религию, религия не отменяет магию, а магия — иллюзионистов. Последний пример особенно типичен для почти скандального сосуществования двух форм в поэзии, близких, если судить по внешнему виду и уважению публики, но очень далеких друг от друга по своему происхождению. Иллюзионист, который благодаря игре зеркал создает у публики впечатление, что он разрезал пополам женщину, и гипнотизер, который действительно погружает подопытного в каталепсию и принимается читать его мысли, оба эти экспериментатора так же отличаются друг от друга, как физик, работающий в лаборатории, от уличного шарлатана. Иллюзионист и гипнотизер появляются на одной и той же сцене, в одном и том же театре, с интервалом в несколько дней, а иногда и часов, и публика равно рукоплещет им, правда, надеюсь, — разная.