Читать «Моя другая жизнь» онлайн - страница 269
Пол Теру
За восемнадцать прожитых в Лондоне лет я ни разу не останавливался в лондонских гостиницах. Только обитателям других городов известны все прелести гостиничной жизни. Впрочем, сейчас это значения не имело: денег у меня не было и выбора, соответственно, тоже. Я вышел из подземки на Эрлз-корт и высмотрел в окне гостиницы «Сандрингем-хаус» объявление, что у них есть свободные номера. Дом был таким же холодным, грязным и плохо освещенным, как мой собственный, недавно покинутый.
Восемь утра, зима, Лондон; вестибюль, едва подсвеченный сорокаваттными лампочками, такими слабыми, что предметы не отбрасывают теней. Индиец, сидевший за кассой, занес необходимые сведения в большую амбарную книгу, взял задаток и снова меня приветствовал — уже как постояльца гостиницы. На пластиковой карточке значилось его имя: Р. Дж. Пиллай.
Затем он сказал:
— Комната двадцать два. Только она не готова.
— А готовые есть?
— Пока нет.
— Но я летел всю ночь.
— Гости выезжают к полудню. Комнаты освободятся, — сказал он и, не дав мне возмутиться, добавил: — Пока позавтракайте в гостиной.
На гостиную это ничуть не походило. В задней комнате на втором этаже гуляли сквозняки и было даже холоднее, чем в вестибюле. Здесь висели бархатные шторы, столы стояли чересчур тесно, а из каминной ниши торчал электрообогреватель. На искусственном, бутафорском бревне помигивал красный огонек, но сами спирали оказались отключены.
Все без исключения официанты были индийцы, в грязных, с пятнами, белых пиджаках. Я посидел, понаблюдал, как обслуживают людей за соседними столиками. Вскоре мне тоже принесли все что положено: пустую банку с пыльной крышкой — когда-то в ней был джем; блюдце с двумя кружочками масла; тарелочку с поджаренным хлебом (два куска); сахарницу; кувшинчик с молоком; чайник с заваркой и отдельно кипяток; ситечко, надеваемое на носик чайника, и зажим, который его там удерживает; ложки, вилки и щипцы для сахара. Посуда эта была, вероятно, остатками фамильного серебра и траченного временем фарфора и напоминала неуклюжие допотопные инструменты старого брадобрея. Выкладывая их на стол, официант долго извинялся. Когда же он закончил, чай был едва теплым, а тосты совсем холодными и клеклыми. В комнате никто не беседовал, только позвякивали приборы о тарелки и чашки.
Мимо прошла женщина с тяжелым английским подбородком и бросила на меня сердитый взгляд. Это оказалась Бетти, жена господина Пиллая. Ее вставные зубы были очень белыми, но во рту стояли кривовато. Волосы стягивала прозрачная сетка-невидимка. Заметив мой нетерпеливый жест, она сжала свои собачьи челюсти и заиграла желваками.
— Чего вам?
— А джема нет?
— Раз не видите, значит нет.
Сколько раз я слышал эту фразу от английских лавочников, но знал, что она далека от истины: английское общество стоит как раз на том, что не видно глазу, да и культура здешняя соткана из невидимых нитей. Все таится под спудом: отношения, чувства. Жизнь в Англии загадочна почти по-восточному. Иными словами, малиновый джем здесь, конечно, имеется, но — как все ценное — он спрятан, и надо знать, как попросить. На то она и Англия.