Читать «Моя другая жизнь» онлайн - страница 168

— Если бы Кляйнфогель знал о вашем положении в литературном мире, то не затеял бы тяжбы.

— Ерунда! «Значит, пописываете». Его точные слова. — Произнося это, Бёрджесс брызгал слюной.

— Кляйнфогель — великий мастер тяжбы.

— Кляйнфогель — cauchemaresque…

Я поставил перед Бёрджессом его чай.

— Все идет отлично, — заверил меня Бёрджесс, улыбнулся, подул на чай, поднес чашку к губам и начал всасывать жидкость, не спуская глаз с Летфиша. Потом отвинтил колпачок у бутылки с виски и налил в чашку.

— Какие же мои книги вам особенно нравятся? — обратился он к Летфишу.

— «Ничто, как солнце», — ответил Летфиш странно тонким голосом.

— Это салонный пустячок. Самый неудачный из моих романов. Слабенькая идея, украшенная елизаветинскими фразочками, которые я списал из старых словарей. Опять мимо, Макс.

— А еще первый — «Эндерби»?

— Показуха. Мишура.

— «Дьявольское государство»?

— Жертва потенциального судебного разбирательства. Адвокаты заставили меня переписать книгу.

— Пол говорил мне… — начал было Летфиш, но Бёрджесс его перебил:

— Вот видите? — Бёрджесс подмигнул мне, затем повернулся к Летфишу. — Значит, вы тут поторговываете, а чем? Военными железками и детскими игрушками? Да, невелика разница… А вы мне вот что лучше скажите: не скучаете ли вы тут по американской еде? Чизкейк «Сара Ли» и так далее, а?

Летфиш покачал головой из стороны в сторону, как человек, получивший плохие известия и горюющий по этому поводу.

— С удовольствием едал чизкейк, — продолжал Бёрджесс. — И не потерплю никаких возражений, Макс.

— Мое имя — Сэм. Это Кляйнфогеля зовут Макс.

— Скажите, почему у вас багровая шея? — вдруг спросил Бёрджесс.

Лицо Летфиша исказилось. У него сделался жалкий вид. Разговор его ранил, от сигарного дыма тошнило. Он мужался, но на лице отражались мучения, которые он был вынужден сносить. Это была гримаса, в которой главное место занимала даже не боль, но нечто более глубокое — печаль разочарования.

Бёрджесс сжал губы и стал что-то напевать, отчего его щеки заколыхались. Он отхлебнул своего алкогольного чая, а затем добавил в чашку еще виски.

— Ты не умеешь читать, Макс, — сказал он воинственно, выставив вперед челюсть, а я, глядя на его рот, думал только о его вставных зубах. Он затушил сигару, закурил новую и, выпустив клуб дыма, сощурился, словно замышляя атаку.

Летфиш поднял голову и, уже с трудом сдерживая гнев, произнес:

— Наверное, вы шутите.

Бёрджесс почмокал губами, вынул авторучку, провел на бумажной салфетке несколько параллельных линий, потом быстро, словно вешая на ветки яблоки или груши, набросал ряд ног.

— Ну, прошу. Что это?

— Это музыка, — ответил Летфиш, скрестив руки на груди.

— Такое скажет и четырехлетний малыш. Ну-ка, напойте.

— И не подумаю.

— Одних гнев делает грубыми, других — надменными, — изрек Бёрджесс. — Итак, вы не в состоянии прочитать простейшую фразу?

— Это что, экзамен?

— В известном смысле. Это Джезуальдо. Знаете такого?

— Не читал. Виноват, я не все могу прочесть.