Читать «Моя другая жизнь» онлайн - страница 158

Летфиш не хвастался своими приобретениями.

— Я всегда покупаю эти безумные штуки, — говорил он.

Будь он коллекционером и только, я, конечно, ни за что не стал бы с ним общаться, но он был еще и читателем. Летфиш прочитал все, что написал Бёрджесс. Читать для него было столь же важно, как и обладать. Он мог цитировать целые абзацы, дословно повторять диалоги. Он помнил по именам всех персонажей, мог сказать, что они ели, как одевались, как жили. Как-то мы с ним сидели в ресторанчике, где нас не торопились обслуживать, и Летфиш сказал:

— Я знаю, что сказал бы по этому поводу Виктор Крэбб.

По поводу бармена в одном из баров, где мы с ним оказались, он высказался так:

— Удивительно похож на Пола Хасси.

Это был еще один персонаж Бёрджесса.

Мне было приятно услышать от Летфиша, что книги Бёрджесса научили его чувствовать язык и привили вкус к географии. Россия в «Мёде для медведей», Англия в «Эндерби», Малайя в «Конце долгого дня».

— Скажите, как вам Африка в «Дьявольском государстве»? — однажды поинтересовался он у меня. — Вы ведь жили в Африке, верно?

— Это все придумано. Бёрджесс не хотел, чтобы на него подали в суд за клевету. Он перенес действие в Африку, хотя на самом деле это Бруней, — объяснил я.

— Вы можете не курить? — вдруг сказал Летфиш.

Я перестал пыхтеть трубкой, взял ее в ладонь, внутренне полыхая от необходимости подчиняться его капризам.

— О чем я говорил? — вдруг спросил меня Летфиш.

— Понятия не имею, — ответил я, уставясь на него в упор.

Летфиш посопел и сказал:

— Значит, нет такой страны — Дуния?

— По-малайски «дуния» означает «мир», — пояснил я. — И по-арабски, кажется, тоже.

Такие пустячки делали меня в глазах Летфиша эрудитом, и он начал меня ценить.

«Я сам маленький Бёрджесс», — сказал Летфиш, когда мы с ним только познакомились. Что он имел в виду? Может, он отождествлял себя с бёрджессовским антигероем, которого терроризировали женщины, который много пил, жаловался на здоровье, постоянно за все переплачивал и получал оскорбления? Мужчины у Бёрджесса испытывали хронический дискомфорт, они были начитанны, романтичны, и у них постоянно возникали проблемы с зубными протезами. Они чувствовали себя неуютно в городах, особенно американских, они боялись преступников — и особенно молодых, они много странствовали — и терпеть этого не могли. Они были людьми нравственными, порой даже очень, хотя часто трусили перед лицом опасности. С ними вечно что-то случалось, они разорялись или становились инвалидами, но выживали. Они посмеивались над собой, и даже самые серые из них знали несколько языков.

Короче, в каждом из них сидел Энтони Бёрджесс.

Книги Бёрджесса стали университетами для Сэма Летфиша. Они облегчали ему адаптацию к Англии, а поскольку Бёрджесс — провинциал, католик, прозаик, заработавший свои литературные эполеты в колониях, — отлично описывал, как трудно жить в Лондоне и вообще как непросто быть англичанином, Летфиш видел в его прозе оправдание своих собственных мучений.