Читать «Фельдмаршал Борис Шереметев» онлайн - страница 26

— …Как? Как вы волка загоняете?

— …А за что вас в тюрьму бросили?

— …Неужели король одной ладонью раздавливает бокалы? Это ж какая сила!

И Шереметев подробно рассказывал обо всем, все более и более проникаясь сочувствием и доверием к дожу, не имеющему возможности выехать из государства ему вроде подвластного. И под конец не удержался, спросил:

— Ваше величество, а какая вам корысть в вашей короне, если вам ничего иметь нельзя?

— Мой друг, у нас республика Святого Марка, и я имею в ней власть. А потом, мне идет достаточное содержание. И это пожизненно.

— Я б, наверно, отказался от такой короны, — вздохнул Шереметев.

Дож улыбнулся снисходительно:

— Друг мой, я не имею на это права, даже если бы захотел.

— Во те раз. Выходит, не привязанный, а визжишь.

— Как? Как вы сказали? Не привязанный, а визжишь, — рассмеялся дож.

Расспросив Шереметева о том, где он побывал в эти дни, дож обернулся к Кутини:

— Что же все по мануфактурам гостя таскаете? А дворцы, а искусство, а академия?..

— Но его превосходительство сам выбирал, что смотреть.

— Он наверняка не знает о наших ценностях. Вы, Кутини, обязаны были подсказать.

После этой встречи с дожем Кутини уже не спрашивал Шереметева, что бы он желал увидеть, а сам говорил:

— …Сегодня едем в Академию искусств.

— …Собор Святого Марка ждет нас, ваше превосходительство.

— …Я думаю, вам интересно будет взглянуть на синагогу. Мы сегодня посетим две-три из семи.

— …В Главном архиве на площади Святого Марка уже ждут ваше превосходительство.

Именно в архиве Курбатов, взяв в руки какую-то бумагу, посмотрел ее на свет, удивился:

— Борис Петрович, глянь.

— Что там?

— А вот взгляни на свет.

Шереметев взял исписанный лист бумаги, взглянул на просвет.

— В самом деле. Что это? — обернулся к Кутини.

— Это герб наш. Такая бумага с водяным гербом предназначена для важных государственных документов. Ее не подделаешь.

— Ишь ты, хитро устроено, — огладил лист Курбатов, прищуриваясь. — Взглянул на свет, и все. Сразу узнал — не пустяшная.

Наконец Кутини несколько поднадоел боярину с его ежедневной обязательностью и торопливостью. Борис Петрович, привыкший жить без спешки, без гонки, решил избавиться от услужливого итальянца, тем более что они уже освоились с городом, могли в нем ориентироваться без посторонних. Призвав к себе адъютанта Савелова, сказал ему:

— Петь, завтрева, когда явится этот Кутини, скажи ему, что-де занемог я. Понял?

— Понял, Борис Петрович.

— Чай, я не мальчик бегать кажин день высунув язык. Верно?

— Верно, Борис Петрович, — согласился адъютант, хотя ему-то как раз нравилось ежедневное отсутствие начальника. Оно позволило парню без помех сблизиться со смазливенькой девчонкой из обслуги остерии, готовой отдаться ему хоть сегодня в удобном месте. А уж куда удобней для любовных утех покои боярина в его отсутствие. И вот, пожалуйста, вздумал больным сказаться.

— Не обидно скажи, ласково, — наказывал Борис Петрович. — Вот возьми десять ефимков , передай ему за труды. Скажи, мол, мы ему премного благодарны.

«Хватит ему и пяти ефимков», — подумал Савелов. И назавтра, встретив итальянца внизу, молвил ему с оттенком огорчения: