Читать «Прочитанные следы» онлайн - страница 84

Сегодня Алексей вспомнил, что до сих пор он не показал свою, пока еще маленькую, станцию ни Васильевым, ни Дымову. Надо будет это сделать обязательно. А Дымов, занятый делами, даже ни разу еще, кажется, не выкупался в море.

О Дымове Алексей всегда думал со смешанным чувством удивления и восхищения. Этот пожилой полковник выглядел неизменно веселым, жизнерадостным, о самых сложных вещах умел говорить просто, от сердца, в его словах проскальзывали мягкие отцовские нотки. И вместе с тем во всем облике полковника чувствовалась твердость, властность, решительность — все то, что так любят в своих командирах солдаты и матросы, чем восхищается молодежь, выбирая образец для подражания. И Алексей, незаметно для самого себя, стал так же, как и Дымов, твердо и легко ступать по земле, энергично выбрасывать в споре правую руку, постукивать в раздумье пальцами по столу и даже прищуривать иногда глаза.

Вчерашняя беседа с Дымовым запомнится Алексею надолго. Был поздний час. Луна, обливая землю и море зеленовато-желтым светом, висела прямо над головой. У берега кипела серебряная дорожка, уходившая далеко в море. Поселок уже спал, и только Алексей и Дымов сидели на ступеньках веранды и тихо беседовали. Сергей Сергеевич расспрашивал Алексея о его детстве и школьных годах, о флотской службе, интересовался, что читает, чем увлекается юноша. И о себе коротко сказал, что в юности был слесарем на заводе, служил в армии, а потом стал чекистом. Раскуривая очередную папиросу, Дымов неожиданно спросил:

— Знаете, почему я стал чекистом?

Алексей промолчал, и Дымов сам ответил на свой вопрос:

— Потому, что я хотел скорее строить коммунизм. Мне не терпелось. Честное слово. Может быть, вам непонятно, Алеша, но это именно так. Ведь строят коммунизм все — и те, кто трудится на заводах и в колхозах, кто создает машины и песни, и кто охраняет труд и жизнь наших людей. Эта мысль пришла мне в голову однажды ночью, когда я, молодой красноармеец, стоял на посту у артиллерийского склада, а вокруг все спали, отдыхали. В ту ночь я впервые увидел врага. Он пробирался, чтобы взорвать склад.

Папироса погасла. Сергей Сергеевич зажег спичку, огонек на мгновение осветил лицо полковника, и Алеша увидел, что оно было задумчивым, мечтательным.

— После этой ночи мне уже навсегда захотелось охранять труд нашего народа, бороться с его врагами. Вот почему, Алеша, я много лет назад стал чекистом.

Дымов закинул голову, поглядел на звездное небо и вдруг спросил:

— Вы когда-нибудь видели живого врага?

— Нет. Откуда же? Сначала учился, во время войны был еще мальчиком, на фронт не взяли, после войны отслужил во флоте — и домой.

— А вы себе представляете, какой он? — опять спросил полковник.

— Нет. Кто его знает… По-всякому может выглядеть, — неуверенно проговорил Алексей.

— Да, вы правы — по-всякому… В годы коллективизации и борьбы с кулачеством некоторые представляли себе кулака обязательно толстым, пузатым, с золотой цепочкой на животе. А он приходил в сельсовет худой, заросший, в рваном кожушке, в стоптанных лаптях, низко кланялся, говорил тихо, умильно. А по ночам стрелял из обреза в активистов и поджигал их дома.