— На этот раз мы все сделаем правильно.
Сняв со своей шеи старинный амулет, она положила его рядом с медальоном. Маленький золотой круг выглядел почти как монетка, изображение на нем стерлось из-за постоянной носки и от времени:
— Чтобы напомнить всем, что если они связались с моим мальчиком, то будут иметь дело со мной.
Она закрыла глаза. Я сделала то же самое. Дотронулась руками до страниц и начала петь — сначала медленно, а потом все громче и громче.
CRUOR PECTORIS MEI, TUTELA TUA EST.
VITA VITAE MEAE, CORRIPIENS TUAM, CORRIPIENS MEAM.
Я произносила слова с уверенностью. С той уверенностью, что приходит, только если тебе действительно все равно, выживешь ты или умрешь.
“CORPUS CORPORIS MEI, MEDULLA MENSQUE,
ANIMA ANIMAE MEAE, ANIMAM NOSTRAM CONECTE.”
Я выкрикивала слова в остановившуюся действительность, хотя никто, кроме Аммы, не слышал их.
“CRUOR PECTORIS MEI, LUNA MEA, AESTUS MEUS.
CRUOR PECTORIS MEI. FATUM MEUM, MEA SALUS.”
Амма сжала мои дрожащие руки в своих надежных, и мы вместе стали произносить Заклинание. На этот раз мы говорили на языке Итана и его матери, на языке Лайлы, дяди Мэйкона и тети Дель, на языке Аммы и Линка, и маленькой Райан, и всех, кто любил Итана, и кто любил нас.
Все, что мы говорили сейчас, звучало как песня.
Песня любви к Итану Лоусону Уэйту двух людей, которые любили его больше всех. И которые будут тосковать по нему, если потерпят неудачу.
КРОВЬ СЕРДЦА МОЕГО — ТВОЯ ЗАЩИТА.
ЖИЗНЬ ЖИЗНИ МОЕЙ — ЗАБИРАЯ ТВОЮ, МОЮ ЗАБИРАЕТ.
ТЕЛО ОТ ТЕЛА МОЕГО, СУЩНОСТИ И МЫСЛЕЙ.
ДУША В ДУШЕ МОЕЙ — СВЯЗАТЬ ИХ ВОЕДИНО.
КРОВЬ СЕРДЦА МОЕГО, МОИ ПРИЛИВЫ И ОТЛИВЫ, ЛУНА МОЯ.
КРОВЬ СЕРДЦА МОЕГО, МОЕ СПАСЕНИЕ, МОЯ ПОГИБЕЛЬ.
В ту же секунду меня, Книгу, склеп и Амму поразила молния. По крайней мере, мне так показалось. Но потом я вспомнила, что в видении Женевьева испытала то же самое. Амму отбросило к стене склепа, и головой она стукнулась о камень.
Я почувствовала, как по телу пробежал электрический ток, и расслабилась, смирившись с тем, что если я и умерла, то хотя бы буду с Итаном. Я чувствовала его, то, как близок он мне, как сильно я его люблю. И ощущая пылающее на моем пальце кольцо, я знала, что и он меня любит.
Мне казалось, что мои глаза горят, куда бы я ни посмотрела, я видела тусклый золотой свет, как будто он каким-то образом исходит от меня.
Я услышала шепот Аммы:
— Мой мальчик.
И повернулась к Итану. Он купался в золотом свете, так же, как и все остальное. Он по-прежнему был неподвижен. Я в панике посмотрела на Амму:
— Не сработало.
Она прислонилась к каменному алтарю и закрыла глаза.
Я закричала:
— Это не сработало!
И пинком отшвырнула от себя Книгу, прямо в грязь. Потом посмотрела наверх. Там снова взошла Луна. Подняв руки над головой, я протянула их к небу. По моим жилам, там, где должна быть кровь, растекался жар. Это во мне закипал гнев, и ему не находилось выхода. Я чувствовала, что он разъедает меня изнутри. И понимала, что если не найду способ выплеснуть его, он меня уничтожит.
Хантинг. Ларкин. Сарафина.
Пожиратель, трус, и моя кровожадная мать, которая жила ради того, чтобы погубить своего собственного ребенка. Уродливые ветки генеалогического древа моей Магической семьи.
