Читать «В немецком плену. Записки выжившего. 1942-1945» онлайн - страница 7

Когда солнце стало садиться, полевая кухня вернулась на место, и младший повар, теперь уже как мой конвоир, отвел меня с автоматом к тому большому деревянному дому, возле которого я побывал утром.

Туда постепенно собрались и другие военнопленные; когда на улице почти стемнело, двое часовых, охранявших дом, привели нас к хлеву. Там, положив под голову вещевые мешки, мы улеглись на полу, застеленном соломой. Часовые плотно закрыли дверь снаружи. Едва мы заснули, как к нам присоединились еще человек десять. Через некоторое время один из наших новых соседей то ли испуганно, то ли возмущенно закричал по-немецки. Кто-то зажег карманный электрический фонарик, и только тогда стало ясно, что в одном помещении улеглись спать и русские военнопленные, и немецкие солдаты. По-видимому, их никто не предупредил, что в хлеве находятся пленные. Поднялся скандал, вызывали часовых. Часовые немедленно прибежали, но обвинили в случившемся солдат, которые заявились в хлев без разрешения начальства. Кончилось дело тем, что всех пленных выгнали из хлева, и двое конвоиров с автоматами, построив нас в колонну, погнали куда-то по деревне.

Мы долго шли, спотыкаясь о кочки. Кто-то не выдержал и громко сказал: «А не расстреливать ли нас ведут? Может, нам лучше разбежаться?» Никто ему не ответил, а один из конвоиров громко потребовал: «Тихо!» Но тут деревня кончилась, мы перешли по мостику ручей, заросший по берегам высокими ракитами, вступили на поле и… наткнулись на людей, спящих на голой земле. Их было великое множество. Оказалось, что это тоже наши пленные. Конвоиры сдали нас часовым.

Проснулся из-за того, что, как и прошлым утром, кто-то толкнул меня в спину и крикнул несколько раз: «Jurij, Aufstehen!» («Юрий, вставай!»). Открыл глаза и очень удивился: передо мной стоял знакомый повар. Я проработал снова на кухне весь день, а вечером опять оказался у знакомого дома в группе военнопленных, работавших в деревне, как и я. Вдруг к нам подъехал грузовик с закрытым кузовом, и два немецких солдата стали выбрасывать из него заплесневелые буханки белого хлеба, головки сыра с большими пятнами и другие испортившиеся продукты. Пленные кинулись собирать эти продукты и класть их в вещевой мешок. Я с недоумением смотрел на эту картину. И тут один пожилой пленный крикнул: «Что же ты стоишь! А что будешь есть завтра?» Только тут я сообразил, что и мне надо было что-либо взять. Но оказалось уже поздно – все расхватали. Хорошо, что у меня в вещевом мешке были свежие продукты, которые мне дали на дорогу повара.

Вскоре нас двое конвоиров с автоматами построили по три человека в ряд и повели за деревню – туда же, откуда привели утром. Глазам представилась жуткая картина: бескрайнее незасеянное поле вплоть до самого горизонта было заполнено копошащимися людьми в распахнутых серых шинелях или просто зеленых гимнастерках. Большая часть этих людей сидела или лежала на земле, а меньшая – ходила или стояла мелкими группами. Среди них виднелись и легкораненые с белыми марлевыми повязками. Почти у всех за спиной были вещевые мешки. Это все были теперь мои коллеги – военнопленные, которых охраняли по периметру поля множество немецких солдат. Пленных было, по-видимому, не менее 30 тысяч. Но еще рано-рано утром их первые группы, как нам сказали, начали двигаться на юго-восток очень большой колонной, которую сопровождали хорошо вооруженные конвоиры. Людей наших они якобы повели в очень большой лагерь военнопленных, расположенный где-то в ближайшем немецком тылу на юго-западе.