Читать «Чужие и свои» онлайн - страница 157

Марина послушалась и уехала.

Жизнь ее в другом городе устроилась. Работала в школе, окончила заочный институт. Школьники и родители ее любили. Вышла замуж за хорошего человека, родился сын. Никто из «прежней жизни» не знал ни адреса, ни телефона, ни новой фамилии Марины. Любимая подруга, с которой они вместе были в лагере и служили потом в Оперсекторе, уверяла, будто даже муж не знает, что Марина была в Германии.

В общем, несмотря на тайны в биографии, все шло хорошо. Пока...

Пока не случилось вот что. Перед очередными «выборами» в Верховный Совет пришла в тот город нормальная советская «разнарядка». Указание, что «выбирать» там надлежит женщину. И чтоб была та женщина таких-то лет, русская, замужняя, имеющая детей, беспартийная и — школьная учительница. Представить на таковую документы для высокого утверждения. Точка.

Кандидатуру местное начальство нашло быстро — известную чуть не всему городку учительницу. Русскую, замужнюю, беспартийную и так далее... Одним словом, Марину Л.

Она, разумеется, сразу поняла, что со дня на день начнется «спецпроверка» — анкеты, запросы и прочее. Как уж она там вертелась, ложилась ли в больницу, изображала ли скандалы в семье и развод с мужем или еще что — подробностей не знаю.

Знаю только, что сумела отвертеться.

...Часам к двенадцати ночи прилежно, но с многозначительными перерывами (подождите в коридоре! я вас вызову когда надо!) кадровик харьковского ГБ, изумленный документами, с которыми я прибыл из Германии, добрался по анкете до предков второй ступени — бабушек и дедов. Я уже начинал злиться и сказал, что «заниматься» нам придется, наверное, до утра. Потому что я знаю и про прадедов, а одного из них даже хорошо помню.

Тот на полном серьезе собрался записывать: «Как фамилия? Состав семьи? Где проживает?» Я ответил, что давно не «проживает», а всю семью уничтожили в городе Феодосии каратели из СС. Кадровик застеснялся самую малость, но все же спросил, где прадед работал. «На табачной фабрике». — «Кем работал? — Тут в его голосе зазвучал так хорошо мне знакомый металл. — Хозяином фабрики?..»

Чего уж тут говорить! Встречал иногда на улице девушек из фюрстенбергского лагеря. Идет она навстречу, а тебя как бы не видит, потому что больше всего хочет забыть про все это. Неузнавание друг друга — был такой синдром у вернувшихся домой, в кого без конца тыкали пальцем и заставляли снова и снова заполнять анкету: «находился...», «где, когда и при каких обстоятельствах...». И прочие радости поднадзорной, по существу, жизни в своей стране, записавшей нас в люди уж не знаю какого сорта. Во всяком случае, ниже второго.

Продолжалось это, наверное, лет десять, если не больше. Потом стало понемногу как бы стираться. Начиная с Никиты Сергеевича Хрущева случалось даже, что старшее начальство «давало по рукам» младшему, усердствующему с анкетой. Спасибо такому начальству. В том числе, между прочим, — бывшему члену Политбюро ЦК КПСС, соратнику Горбачева, фронтовику Александру Николаевичу Яковлеву.