Читать «Спецслужбы первых лет СССР. 1923–1939: На пути к большому террору» онлайн - страница 8

За перебор в репрессиях в той ЧК сурово не наказывали, даже для изгнания из этой службы нужно было «отличиться» чем-то особо диким. Даже если питерский чекист Яков Меклер получил от своих кличку Мясник за методы работы с арестованными, даже если его сами чекисты начали сторониться – перевели тихо из ГПУ на другую работу, и все. Даже если одного из ближайших приближенных Дзержинского Лациса, добровольного взявшего на себя обязанности самодеятельного пресс-секретаря ВЧК и толкователя политики «красного террора» в прессе, сам Ленин вынужден был одернуть публично и письменно за произнесение «кровожадных нелепостей» (когда Лацис написал в редактируемом им журнале «Красный террор», что не нужно чекистам вообще искать доказательств чьей-то вины, а расстреливать нужно только по классовому принципу) – того лишь отправили руководить ЧК на Украину.

В спецслужбе мирного времени такой подход уже был неприменим, пришлось срочно менять меру ответственности. Поначалу объявили кампанию по борьбе с «партизанщиной» в ГПУ по этому поводу, затем решили, что термин бросает тень на партизан Гражданской, и тогда придумали определение «красный бандитизм» – специально для неуправляемых или слишком фанатичных идейно деятелей в кожанках. Многие видные начальники тогдашнего ГПУ посчитали даже такую мягкую чистку ущемлением прав их родной спецслужбы. Тогдашний один из заместителей Дзержинского в ГПУ Ягода писал, что изгнанные чекисты становятся в среде обывателей «отверженными» за свою прошлую службу и власть сама толкает таких людей в «красный бандитизм». Но такие протесты тогда уже не возымели действия – спецслужбу просто необходимо было чистить от откровенных палачей и радикалов ввиду перехода к мирной жизни и политике НЭПа в стране.

После того как за пределы ГПУ вывели часть особо запятнавших себя в 1918–1921 годах в репрессиях или в неподчинении начальству «вольных альбатросов» из ЧК, серьезно взялись и за оставшихся. Первые же приговоры преступившим грань уже советского закона чекистам из ГПУ в начале и середине 20-х годов показали, что карать за самовольные расстрелы или выпуск за взятку арестованных из ЧК двумя-тремя годами условно или лишением звания чекиста, как это случалось в 1918–1919 годах, больше не будут. Например, уже в 1922 году расстрелян сотрудник ГПУ Зайцев, прослуживший в ЧК всю Гражданскую, за получение взятки для прекращения дела о шпионаже. В том же году только за ложный донос (сколько их было в Гражданскую) сотрудник Казанского ГПУ Иванов также расстрелян во внесудебном порядке, а всего за 1922 год расстреляно по стране более 20 кадровых сотрудников ГПУ. Сотрудник особого отдела ГПУ Шланак из особистов 4-й армии РККА продавал чекистские мандаты и пропуска уголовникам и спекулянтам в Крыму, где эта армия была расквартирована, – его показательно расстреляли, изложив его историю в газете «Красный Крым».