Читать «Хозяин Проливов» онлайн - страница 58

— Эка у тебя… пестро.

— Не нравится? — враждебно насупился Аполлон.

— Давай, Гермес, — с дерева закричал Марсий, — вправь ему мозги! Совсем ополоумел, потакая своему мальчишке!

— А-а, — протянул вестник, заметив в глубине пещеры Гиакинфа, спрятавшегося за большой гидрией с водой. — Ну, это не новость. Зевс, тот вообще затащил своего любимчика на Олимп. В отместку Геро за холодность.

— Какого любимчика? — не понял Аполлон. Он сильно отстал от придворной жизни.

— Ганимеда, сына царя Троса. И главное: поймал его на петуха. Старый греховодник!

Аполлон почувствовал, что сплетни с Олимпа все еще занимают его. Он не хотел признаваться себе, как остро мечтает вернуться в избранный круг. Но вернуться в силе и блеске, а не как проситель, униженный скитаниями и гневом богов.

— Зачем пришел? — мрачно осведомился лучник.

— Зевс велел узнать, правда ли, что ты сошел с ума.

— Я? — опешил Аполлон.

— Геро говорила о каком-то городе на побережье, куда ты якобы ворвался волком и загрыз всех детей.

Лучник поперхнулся.

— Значит, правда, — угрюмо воздохнул Гермес. — От кого, от кого, а от тебя не ожидал.

Гипербореец молчал.

— Но сейчас-то ты, надеюсь, в здравой памяти? — Вестник прищурился.

— Зачем тебе? — Голос Феба звучал глухо.

— Зевс собирает совет. Хочет знать, что делать с Гераклом. — Тон Гермеса снова стал дружелюбным. — А ты Гераклу знакомец. К тому же всегда славился хитроумием. Так что летим, — заключил он. — Можешь и мальчишку своего взять. На Олимпе это теперь модно.

Последние слова Гермес обронил как бы невзначай и был сполна вознагражден, заметив, как запылали щеки Гиакинфа и помрачнел Аполлон. Сначала Феб и слышать не хотел мольбы мальчика показать ему сад богов. Но Гермес вступился за Гиакинфа и был столь красноречив, а сам юноша столь несчастен, что постепенно сердце лучника смягчилось. К тому же камень уже был брошен — честолюбие Аполлона задето. Он сто лет не был на Олимпе и не хотел выглядеть провинциальным невежей. Тем более что интуитивно, у себя в глуши, следовал высокой моде богов на юных спутников.

— Ладно, летим, — наконец сдался гипербореец. — Только приведу себя в порядок.

Счастье богов, что им не надо, как смертным, мыться, завиваться и пачкать лицо красками. Для того чтоб сменить драную тунику на пурпурный плащ, а пыль с тела на цветочную пыльцу, достаточно пожелать этого. Но Феб так давно скитался и бедствовал, что, взяв в руки медное зеркальце, беспомощно уставился на себя, не в силах вспомнить, каким был в дни радости и веселья. Он тупо смотрел на чужое осунувшееся лицо, поросшее золотистой щетиной, и не понимал, что Гиакинф находит в этом грубом, давно не брившемся бродяге.

Вошедший вслед за ним юноша обнял Феба сзади и прижался щекой к его спине.

— Тот, с крыльями на сандалиях, говорит, что ты сходил с ума и поубивал кучу народу…

Сердце лучника сжалось в комок.

— Даже если это и так, я все равно люблю тебя, — с отчаянной решимостью выдохнул мальчик. — Обещай мне: если разлюбишь или рассердишься, то сам убьешь меня, а не отдашь крестьянам из Амикл.