Читать «Великий раскол» онлайн - страница 210

Алексей Михайлович приказал позвать к себе не боярина и не духовного сановника, а человека из народа, стрелецкого голову Юрия Лутохина.

— Знаешь, Юрье, боярыню Морозову? — ласково спросил царь.

— Как-ста, ваше царское пресветлое величество, не знать боярыни Феодосьи Прокопьевны! — отвечал Юрий, шибко тряхнув волосами.

— А как ты, Юрье, о ней думаешь? — косвенно допытывался царь.

— Не многим-ста знать, ваше царское пресветлое величество, — был ответ и новая встряска волос.

— Я спрашиваю: право ее-су дело или неправое? — настаивал царь.

— Не наше-ста это дело, ваше царское пресветлое величество, — наладил стрелец.

— Как не ваше-су?

— Не нашево-ста ума, ваше царское пресветлое величество.

Царем овладело нетерпение… «Эко чурбан!.. Хоть кол на голове теши, не скажет…»

— Да ты-то что о ней мыслишь? — уже раздраженно спросил царь.

«Чурбан», которому думать не полагалось, и тут нашелся.

— Как поволит твое царское пресветлое величество, так я и мышлю, — отвечал он.

Алексей Михайлович видел, что тут ничего не добьешься; но он достаточно знал свой народ, чтобы не видеть, что стрелецкий голова не на его стороне… Ясно, это глас народа…

И Алексей Михайлович прямо приступил к делу.

— Вот что, Юръе, — сказал он, подумавши, — ступай ты к Морозовой в Новодевичий и скажи ей моим государевым словом: «Мати праведная, Федосья Прокопьевна! Хощу тя аз в первую честь возвести. Дай мне таковое приличие людей ради, что аки недаром тебя взял: не кре-стися тремя персты, но точию руку показав, наднеси на три перста. Мати праведная, вторая Екатерина мученица! Послушай: аз пришлю по тебе каптану мою царскую и со аргамаками своими, и приидут многие боляра и понесут тя на головах свои! Послушай, мати праведная! Аз, сам царь, кланяюсь главою моею: сотвори тако!».

Алексей Михайлович действительно поклонился. Юрий Лутохин стоял, видимо, пораженный; в глазах и на лице его играли умиление и радость.

— Уразумел? — спросил царь.

— Все, все до капли, ваше царское пресветлое величество… — с силою отвечал стрелец.

— И все знаешь?

— Все, все до капли, ваше царское пресветлое величество… Мати праведная, Федосья Прокопьевна! Хошу тя аз…

— Добро-добро… Ступай…

Поклонившись и неистово тряхнув волосами, стрелец вышел, ног под собою не чуя.

Юная царевна Софьюшка, нечаянно подслушавшая этот разговор отца с стрелецким головою, положила гнев на милость, и, когда Алексей Михайлович после всех своих дел распустил бояр, усталый, но довольный собою, зашел по обыкновению в теремок царевны, Софьюшка встретила его совсем милостиво, по-прежнему бросилась на шею отцу и даже осчастливила его приглашением идти с нею на пруд рыбу удить.

— Что ты, глазунья моя! — удивился царь. — Вот выдумала! Царь рыбу удить будет… вот!

— А как же, государь-батюшка, апостолы удили? — озадачила она отца.

Царь не мог не удивиться находчивости своей любимицы. Он улыбнулся.

— И то правда, дочка: апостолы рыбари были.

— И Христос с ними рыбу ловил.

— Ах ты, умница моя!.. Точно, велел он мережи метать…

Алексей Михайлович совсем расчувствовался. Он гладил шелковистые волосы своей «глазуньи» и удивлялся когда она успела вырасти… Он при этом почему-то вспомнил своего младшего сыночка, царевича Петра, которого ему на днях родила молодая царица… «Уж и крикун же уродился Петрушенька царевич! — думал он. — В кого бы только буян такой задался?… И что из него выйдет?…»