Читать «Нечаев вернулся» онлайн - страница 116

— С точки зрения интересов революции Нечаев подразделяет женщин на три категории, — тоном учительницы начала Сонсолес. — В первой оказываются поверхностные натуры, без сердца и ума, — они-то и составляют большинство представительниц слабого пола; их следует эксплуатировать, подавлять, водить на коротком поводке, а если нужно — безжалостно устранять. Во вторую он зачисляет страстных, деятельных женщин, однако же не помышляющих о борьбе. Этих следует подвергнуть испытанию, чтобы выжившие смогли принять участие в сражениях за Правое дело! И, наконец, третья категория — уже приобщившиеся к революции и одобряющие ее программу действий. Последние становятся драгоценнейшим достоянием революции: «Без их помощи мы ничего не добьемся», — пишет он…

Роже Марру передернуло. Почему она об этом заговорила? Ведь он ни словом не обмолвился о том, что ее отца, возможно, застрелили две молодые женщины. Он не мог знать, что она вспоминала об убийстве Жоржа Бесса.

— Нечаев был безумцем, злодеем, — продолжала меж тем дочь Луиса Сапаты, — человеком, вовсе лишенным угрызений совести, да еще убийцей. Его «Катехизис» почти что автопортрет. Однако знаете что? При всем том, если его сравнивать с киллерами из «Прямого действия», он представляется почти что гением!

Он глядел на Сонсолес, озадаченный ее страстностью. Ее лицо дышало гневом и болью.

— Вы так полагаете? А может, мы здесь сталкиваемся просто с эффектом временного отдаления? И добавьте к этому, что Нечаев сражался против царской деспотии, защищать которую ни у кого из нас нет охоты, — возразил он.

Сонсолес покачала головой.

— Разумеется! — воскликнула она. — Вы правы! Но дело не только в этом! Можно назвать эти тексты безумными. Но в них есть напор. Их можно проорать, удобно декламировать вслух. И даже когда там написана ложь, она изложена ясным языком. А сегодняшние террористы пишут на какой-то тарабарщине. В общем, прокламации боевых групп ЭТА или «Прямого действия» — всего лишь мутная каша, рассчитанная на отпетых дебилов!

Он подумал, что она права.

Вспомнил о редакторских штудиях Маркса, державшего множество корректур, желая найти верное слово и законченное эстетическое обрамление каждого пассажа, часто перегруженного, слишком вылизанного в поисках нужного оттенка (Schattierung — какое чудесное немецкое слово! На него обратил его внимание еще Мишель Лорансон). И мысленно сравнил с текстами «Прямого действия» («Ударить по линии демаркации и противостояния международный пролетариат/империалистическая буржуазия, проявляя ее суть: антагонизм массового сознания и контрреволюционной идеологии, осознанный в своей конкретности и подвергнутый анализу всей совокупностью трудящихся, — и, отправляясь от этого водораздела, конкретизировать совокупный опыт борьбы в рамках глобальной революционной стратегии, способной реорганизовать западноевропейский пролетариат и направить его наступательный потенциал…» и т. д. и т. п. — и так до бесконечности). Сопоставление позволяло измерить глубину падения революционной мысли.