Читать «МЕЛКИЙ СНЕГ (Снежный пейзаж)» онлайн - страница 427

Танидзаки недаром назвал свой роман «Любовь глупца». Книга была написана в ту пору, когда писатель разочаровался в своём пристрастии к Западу, вполне осознав пустоту и несостоятельность своих былых увлечений. В этом смысле «Любовь глупца» может считаться своего рода итоговым произведением, подводящим черту под целым этапом в творчестве Танидзаки. Здесь кончается «ранний» Танидзаки и начинается новый, непохожий на прежнего…

Любопытно отметить, что современники не сразу восприняли критическую тональность романа. Напротив, многим казалось, что в образе Наоми писатель изобразил современную, «раскованную» женщину. Возник даже термин «наомиизм», обозначавший ниспровержение старой морали. Излишне говорить, сколь беспочвенным было такое суждение. И снова цензура ополчилась на Танидзаки, прервав публикацию «безнравственного» романа, печатавшегося из номера в номер в осакском филиале газеты «Асахи». Во времена, когда из каждого зарубежного фильма в обязательном порядке изымались всё кадры «с поцелуями», отношения Танидзаки с цензурой явно не ладились… Писатель опубликовал «Любовь глупца» в литературном журнале, впоследствии роман вышел отдельным изданием. Он оказался актуальным, чтобы не сказать — злободневным, и, как всё, выходившее из-под пера Танидзаки, имел шумный успех.

Как же случилось, что писатель, ещё недавно сам искренне разделявший увлечения инженера Кавая, сумел так критически, так живо и убедительно изобразить своего героя? Этому в значительной степени способствовали обстоятельства, круто изменившие образ жизни и самый характер творчества Танидзаки.

* * *

1 сентября 1923 года в районе Токио-Йокохама произошло сильнейшее землетрясение, во время которого погибло более ста пятидесяти тысяч человек. Нетрудно представить себе, какое страшное впечатление произвело стихийное бедствие такого масштаба не только в Японии, но и во всём мире, в те годы ещё не подозревавшем о грядущей трагедии Хиросимы и Нагасаки… Поток беженцев устремился прочь из более чем на две трети разрушенных городов. Уехал и Танидзаки. Он обосновался в так называемом районе Кансай (западная Япония), в городе Кобе, крупнейшем после Йокохамы портовом городе Японии, где также имелась довольно значительная колония иностранцев, и можно предположить, что для Танидзаки, искавшего привычные условия жизни, это обстоятельство поначалу в известной мере определило выбор временного пристанища. Вместе с тем Кобе находится совсем рядом с древними столицами Японии Киото и Нарой и в непосредственной близости к старинному торговому городу Осаке.

Танидзаки рассчитывал пробыть в Кансае лишь короткое время, а остался там на долгие годы. «Потому что район Кансай — я имею в виду не только Киото, но и старую Японию Осаки, Киото и Нары — покорил меня прежде, чем я успел это осознать», — писал годы спустя Танидзаки в эссе «Думы о Токио» (1934).

Весь этот обширный район по праву считается колыбелью японской культуры, здесь зародилось и расцветало японское искусство — архитектура и скульптура, живопись и декоративное садоводство, литература — поэзия и проза, отсюда пошёл японский театр Кабуки, где играют актёры, и «дзёрури», где действуют большие, чуть ли не в рост человека, куклы. Здесь возникли и развивались замечательные художественные ремесла — ткачество, керамика, роспись по лаку и многое другое. Но, может быть, не менее важным было то, что здесь, в этой японской «глубинке», всё ещё бытовали старинные нравы, сохранилась утончённая, веками отшлифованная культура общения, исконные, традиционные обычаи старины.