Читать «Татьянин день» онлайн - страница 80

В отличие от параллельных прямых две первые жизни должны были пересечься, и можно было сойти с ума от одного только ощущения ужаса, что это неизбежно произойдет, вопрос времени. Вести себя на публике как ни в чем не бывало помогал своеобразный душевный наркоз, притупляющий чувство опасности. Но в минуты просветления Андрею начинало казаться совершенно необъяснимым, почему он ходит на завод, летает по командировкам в другие города, проезжает на машине по городу, который кажется чужим и незнакомым, который должен пролететь и скрыться, как поезд, но который он все не мог проехать – точно спишь, и силишься, и не можешь проснуться.

И поскольку, в силу удивительного стечения обстоятельств, Андрей одновременно вынужден был вести несколько различных жизней, то ему приходилось встречаться с людьми, резко отличающимися друг от друга во всем, начиная с материального положения, и кончая непроходимой разницей в том, что составляло смысл их существования; с одной стороны, это были компаньоны, клиенты, друзья, с другой – те, с помощью кого он планировал резкими и энергичными мерами поправить пошатнувшееся положение, люди, которые в силу сложившихся в обществе предрассудков не афишируют род своей деятельности. Решение этой задачи было потеряно много лет назад, когда учащийся младших классов Андрей Разгон впервые прогулял урок по математике, а симптоматика приближающейся катастрофы проявилась первой необъяснимой недостачей на фирме в 1998 году.

Иногда – это происходило чаще всего при пробуждении в самолете или поезде, или в гостинице чужого города – у него все смешивалось в его представлении и в беззвучном пространстве, наполнявшем его воображение, сквозь немые мотивы и длинную галерею человеческих лиц, похожую на двигающиеся и исчезающие лица бесконечно струящегося экрана, в котором появлялись и пропадали то нравоучительно-спокойное лицо Халанского, то беспощадное выражение Владимира Быстрова, требующего финансовый отчет, то непреклонная Ирина, то наглые ухмылки разномастных «решальщиков вопросов», «офисных» и милицейских, с которыми судьба стала сводить чаще, чем хотелось бы, то неловкая грация Таниной фигурки, ее неповторимо юный размах. Незримое присутствие этой девушки он ощущал рядом с собой всякий раз, когда обнаруживал очередной просчет в своей работе. Закрывая глаза, он видел берег моря в летний день, дрожащий, горячий воздух над галькой, огромное солнце на голубом небе; и Таню, её пленительное тело, струящееся и плывущее перед глазами. Он видел его, находясь в разбитой машине на обочине горной дороги, ощущая физическое ожидание того трагического и неизвестного молчания, которое должно было прийти на смену громадному и медленно умирающему движению, этому беззвучно протекающему времени, чье течение он уловил, и, заглянув в будущее, подсмотрел свою судьбу. Беззвучная симфония мира, сопровождавшая существование Андрея во всех его воображаемых измерениях и пространствах, звучала все слабее и слабее и вот-вот должна была умолкнуть. Ряд обстоятельств, случайных встреч, происшествий, чьих-то жизней, воспоминаний, мыслей, ощущений, весь этот бесконечный мир, в котором Андрей прожил свою жизнь, свелся к тому, что он очутился здесь, в замкнутом пространстве железной коробки, которая еще недавно ездила на четырех колесах, а рядом с ним находится мертвая девушка. Не в силах пошевелиться, он чувствовал рядом с собой призрак чужой смерти, и когда свершился обратный переход к его обычной жизни и исчезло ощущение присутсвия странного трехмерного мира, возникшее после столкновения, появилось другое ощущение – холодная близость смертельного пространства, на краю которого он смог удержаться, но не сумел спасти другого человека.