Читать «Арье «Баал-Гуф»» онлайн

Хаим Нахман Бялик

Арье «Баал-Гуф»

I

Каждое утро, как только солнце глянет в окно, Арье Цап — «баал-гуф» — вскакивает с постели в рубахе и белых подштанниках и немедля идет на двор, к конюшне, проведать свою рыжую лошадку — Гнедка.

Через двор, загроможденный бревнами, досками, штабелями дров и прочих лесных материалов — Арье ими торгует, — он подходит к конюшне, открывает ее и входит внутрь.

В конюшне, справа от входа, в тени, на подстилке из сена и соломы, смешанных с навозом, неподвижно, как мертвая, стоит рыжая лошадь, — в полутьме цвет ее расплывается. Лошадь привязана веревкой к корыту, ее маленькие уши обвисли и, кажется, она задремала или задумалась. Над головой у нее свисает с потолка на веревочке дохлая черная ворона — талисман против чертей, которые по ночам донимают лошадей — заплетают гриву косичками.

Арье подходит к лошади, кладет ей на холку сильную, мускулистую руку и приговаривает: «Стой, Гнедко». Лошадь вздрагивает, подается назад, настораживает уши и поводит глазами. Арье журит ее: «Стой, негодник, не бойся, это ж я!». Он снова проводит рукой по гриве лошади, щупает ей брюхо, смотрит в корыто, поела ли скотина корм, и рад видеть, что за ночь брюхо округлилось. Огладив рукой все тело лошади, ее хребет, бока, даже хвост, он отвязывает веревку от корыта, снимает с вбитого в стену гвоздя ведро и ведет лошадь во двор к колодцу поить.

Пока лошадь пьет из ведра, из протянутых рук Арье, тот стоит и насвистывает, чтобы лошадь охотнее пила. Водой, что остается после лошади, Арье ополаскивает лицо и руки, веря, что опивки полезны. Когда он подставляет под струю холодной воды лохматую голову, на его жирном затылке видны два красных кружка — следы от банок: Арье имеет обыкновение в канун нового месяца ставить себе банки; как он говорит, это чистит кровь и спасает от головной боли.

Затем это крепкое и здоровое тело со стальными мышцами, с медными ручищами и мясистым красным лицом, тело, которое, несмотря на пятьдесят лет, сильно, как у тридцатилетнего, — влажное и посвежевшее, уверенными шагами возвращается вместе с лошадью в конюшню, и при каждом шаге жирные щеки Арье вздрагивают и трясутся.

Водворив лошадь на место, Арье направляется в хлев посмотреть, выгнали ли уже корову на пастбище, заглядывает в дровяной сарай, целы ли дрова, подозревая, что дрова у него крадут соседи. Он бегло оглядывает лежащие у забора бревна, — в порядке ли метки, которые он поставил на них вчера на ночь, боясь воров. И только успокоенный всем этим осмотром, он идет в дом будить жену Хану и трех сыновей и сам одевается.

Через несколько минут, надев верхнюю одежду из грубой и прочной черной материи, которая ему так по душе, Арье снова выходит из дому и открывает ворота, ведущие на тихую, еще сонную улицу, и одновременно шепча по-украински всегдашнее свое, обычное в их округе заклинание, приблизительно означающее:

— Всяк, кто торгует, кто покупает, кто продает, пусть сюда придет.

Говоря это, он указывает рукой на «плац» (так лесоторговцы называют огороженный двор для хранения лесоматериалов) и мысленно зовет к себе: «Сюда, сюда, ко мне, к Арье Цапу, пусть придут покупатели со всего света, Отец наш Небесный».