Читать «Камбрия - Навсегда!» онлайн - страница 34

Те, кто надеялись увидеть голую, по сути, хранительницу — разочаровались. Очень слабо. Потому, что камбрийцы способны оценить скупую правительницу. И предпочесть рачительную хозяйку земли прельстительной транжире! Таков дух этого народа. Богатого — в отличие от тех же ирландцев, хлебосольного и трудолюбивого. Но вот нищих — точнее, побирушек, не бедняков — они не терпят. Накормить голодного в Глентуи считается само собой разумеющимся. Никто здесь не вложит камень в протянутую руку! Пристроить человека к делу, каким бы ничтожным он ни был — полагается деянием правильным и ловким. Но бросить ни за что монету, даже самую мелкую? Камбриец скорей удавится. Бедняк, что трудится в поте лица своего, но не имеет везения свести концы с концами — достоин в их глазах уважения и помощи, тем более, что невезение это часто почитается за козни нечистой силы. Бродячий поэт — и вовсе ремесло не хуже других, при некотором таланте и удаче позволяющее пробиться в верхушку сообщества бардов. Но бездельник, пусть даже калека? Да об такого и ноги вытереть зазорно.

Потому побирушек в Глентуи нет. А те, кто беден до нищеты, кормятся тем, что пасут чужие стада — и самым обездоленным достаются самые грязные животные. То есть свиньи. Даже отшельники пасли свое стадо… И, нужно отметить, выпас в результате начал считаться занятием достойным отшельника и аскета…

А в нерожденном пока городе в устье Туи все бурлит и кипит. Вниз по реке сплавляются баржи и лодки с пищей и материалами, плоты из бревен, ревут пригоняемые стада — благодаря которым на столе каждого рабочего вдоволь мяса, но которые обогатили берег реки дурной вонью кожевенных мастерских. Кричащий холм разрыт, и жить приходится практически в земле, хотя и временно: Августина объявила, что добрые дома будут построены только после того, как будут закончены городские укрепления и церковь. Да, базилисса по-прежнему благочестива — в своем роде. И перевод Библии потихоньку продолжает. Одна страница в день, не больше — но это хорошо и достаточно. Подобный труд не терпит торопливости, зато требует точности. Хотя какое уж тут «потихоньку», когда чтения проходят на будущей главной площади перед несколькими тысячами человек? А звонкий голос — истинное чудо Господне — разносится над изрытыми просторами, и слышит его всякий, и сиде вовсе не приходится кричать!

Впрочем, иначе и быть не может…» Викарий это понимал — с тех пор, как осмотрел вместе с Августиной будущую систему обороны. «Владычица холма», как ее все чаще называли, щебетала про военную целесообразность, объем работ, преимущества заполненных соленой водой рвов перед сухими и пресноводными в условиях мягкой зимы, о том, что некоторые рвы — на возвышенностях — останутся все-таки сухими, и там нужно насыпать валы так, чтобы с одного можно было обстреливать подножия другого…

Викарий же за новизной и размахом видел одно — размеры города, который должен подняться за странной оградой из земли и воды длиной почти в половину римской мили. Викарий пытался себе его представить, выстроенный из серого шероховатого камня, лоснящийся на солнце всеми оттенками зеленой, синей, рыжей и черной черепицы. Но вспоминались размеры, и перед глазами вставал Новый Рим, град Константинов. И становился прозрачным хитрый замысел, и отказ от восточной короны. Что толку править городом, в котором тебя ненавидят, править ненавистью и прорываться к власти через огонь и кровь? Мученический же венец противостояния злу любовью Августина принять не захотела или не смогла. Или — не имела на то права. Выбрала себе другой путь. Ей посильный. И посильный, пожалуй, только ей!