Читать «Черный саквояж. Куклы из космоса (сборник)» онлайн - страница 82

Но Петр Трофименко не отвечал. Он обшаривал взглядом класс и все больше мрачнел, потому что все лица были ему незнакомы. Костя Костиков тоже был удивлен этим и искал причину. Бренк не отрывался от фонокварелескопа. Вопрос следовал за вопросом, ответ за ответом. Наконец Бренк опустил аппарат и потянул Златко за рукав.

— Здесь хватит, — прошептал он удовлетворенно, — пойдем дальше.

— Да, — все больше мрачнея, отозвался вместо Златко Петр Трофименко, — здесь нам делать больше нечего.

Они вышли в коридор. На их уход тоже никто не обратил никакого внимания. Можно было даже подумать, что каким-то непонятным образом снова вступил в действие эффект кажущегося неприсутствия.

— Ну, — спросил Петр невесело, — что вы еще хотите снять? Что вам вообще надо снять?

Бренк и Златко переглянулись.

— Понимаешь, — задумчиво отозвался Златко, — учеба и быт школьников восьмидесятых годов двадцатого века — это понятие очень многое в себя включает. Скажем, уровень представлений школьников об изучаемых явлениях. Это, разумеется, связано с общими научными представлениями в той или иной дисциплине. Такие представления меняются с течением времени, вот разве что только геометрические представления стабильны. Значит, нам надо снимать самые разные уроки, чтобы зафиксировать ваш уровень представлений. Мы до неполадки с блоком успели снять химию, вот этого «хомо хабилиса»… В качестве быта, если вы не против, представим, Петр, твой дом, пачки пельменей, пирожки, Александру Михайловну… Будем считать, что быт есть. Давайте пока просто походим по классам. Еще три-четыре разных занятия и, видимо, нам этого хватит. Потом, может быть, спорт хорошо еще снять, увлечения. Ну там, общий вид школы, интерьеры…

— Пойдем походим, — сказал Петр.

В следующем классе с такой же аккуратной табличкой все повторилось один к одному: никто не обратил никакого внимания на вошедших. Правда, в остальном обстановка отличалась от той, что была на уроке геометрии. Здесь была литература, и Петр Ильич, целиком ушедший в свои размышления, не обращал на учащихся никакого внимания, потому что неподвижно смотрел в стену. Но учащиеся, ни один из которых тоже не был знаком ни Косте, ни Петру, лихо справлялись и сами. Они вели жаркий и аргументированный диспут о постепенной трансформации образа лишнего человека в русской литературе и сейчас вовсю были увлечены обсуждением высказанного кем-то смелого утверждения, что Евгений Онегин, доведись ему родиться в Древнем Риме, а не в царской России, немедленно примкнул бы к восстанию Спартака, в то время как Григорий Печорин в той же ситуации скорее всего остался бы пассивным и холодным наблюдателем, не сочувствующим ни рабам, ни рабовладельцам…

Бренк добросовестно прильнул к фонокварелескопу. Костя был озадачен тем, что он видел уже во втором по счету классе, и ничего не мог понять; он все время молчал. Златко покрутил головой и пробормотал:

— Если б такое услышали Александр Сергеевич и Михаил Юрьевич…