Читать «Каникулы вне закона» онлайн - страница 78

Охотник за шпионом вооружится всем этим. И поинтересуется в непринужденной обстановке, за пивом: «Ну, как там дело было, старина?» А затем, после импровизаций и очной ставки с портретом, скажем, тоже нескромной, но другой девушки, которую шпион, конечно же, опознает, в официальной обстановке тот же человек задаст вопросы иного, формального характера. Затем — заслуженная оценка профессионального мастерства в закрытом судебном заседании и соответствующее повышение на завершающем этапе разведывательной карьеры: на одну или пару ступень на подиум к электрическому стулу. Или, если угодно, выдвижение: к стенке перед расстрельным взводом. В рассуждении пенсии для вдовы шпион провозглашает здравицу в честь нанимателя, то бишь вождя, правого дела или Родины, наконец, и кричит либо — «Включай ток, палач! Да здравствует бессмертное дело Ильича-Рамиреса! Ура!», либо, если пенсия не волнует, — «Целься в сердце, ребята! Прощай, Гваделупа и лоснящиеся мулатки! Огонь!»

Дело вкуса…

Случается, конечно, назначают и пожизненный, а то и многократно пожизненный отдых за решеткой, а потом, глядишь, обменивают. Но обменивают исключительных. А большинство людей шпионского ремесла — серые мыши, чья порода выведена для размножения и жизни исключительно в затхлых подпольях.

Столь весело скорее проповедовал, чем преподавал, в шестидесятых годах на Алексеевских информационных курсах имени профессора А.В. Карташева под Брюсселем Николас Боткин, бывший специальный агент ФБР, эксперт по личностной идентификации.

Подноготная всех людей засыпана под щебнем их собственных историй, говорил он. А всякий шпион — враль. Так что разгребайте его из-под историй и обрящете, если с тщанием и без брезгливости обсасывать всякую мелочевку по выгребным ямам прошлого. И разгребать есть кого. Шпионы всюду. Даже среди ваших друзей сыщется непременно один, а то и два.

Человек, как биологически индивидуальное существо, от рождения обладает отличительными чертами. Быстрее всего стареет и меняется его облик между эмбрионом и шестнадцатью годами. Попробуйте с уверенностью опознать в подростке дитя, с которым вы играли в солдатики, когда ему было, скажем, восемь лет… Затем до сорока, сорока пяти лет личность переходит в состояние собственной мумии, которая в последующем может толстеть или высыхать, но вполне узнаваема вплоть до эксгумации. Так где же взять шпиону-резиденту, если мы берем за основу данное наблюдение, искусственную, выдаваемую не природой, а обществом, идентификацию для себя? Другими словами: легенду-биографию, новые документы, вообще липовое прошлое, да и будущее?

Ответ: в детстве, а именно до шестнадцати лет другого биологически индивидуального от рождения человеческого существа.

И Николас Боткин принимался прокручивать фильмоскопом на киноэкране, поскольку компьютеры и широкоэкранные мониторы ещё только изобретались, собранную им картотеку якобы-шпионов. «Якобы», поскольку не были изобличены. Опыт изобличенных Николаса не интересовал. Он не хотел сеять среди слушателей Алесеевских курсов плевелы…