Читать «Каникулы вне закона» онлайн - страница 31
Валериан Скворцов
Я пересек торговый зал к деликатно удалившемуся заморенному менеджеру.
— Спасибо за телефон, — сказал я. — Через пару часов приедет человек и заберет птицу. Можно ей поставить туда водички?
— И накрошим чего-нибудь, — сказал менеджер. — Не беспокойтесь.
Продавщица приветливо кивнула из-за склонившихся к клетке двух или трех голов любопытствующих товарок. Про шарф напоминать не стал.
На первый этаж я спускался по запасной лестнице, минуя эскалаторы, проверяясь на каждом этаже. Универмаг отчаянно пустовал. Выход на улицу оказался в боковой проезд. Остановить древний «Москвич» удалось почти сразу.
Водитель, показалось, удивился, что я попросил отвезти меня к Никольской церкви.
— Которая за дворцом целинников, что ли? — спросил он.
— Ну да, — уверенно сказал я.
Пора было подумать и о душе.
Свечная лавка Никольской церкви в Алматы вынесена в подворье, в храме не торгуют, я узнал об этом, уже войдя в него, и поэтому пришлось возвращаться и второй раз преодолевать длинную крутую лестницу к паперти. Церковь стоит на холме. Рассовав старушкам по пятьдесят тенге, я уперся в грудь здоровенного молодца, преградившего путь к иконостасу.
— Прошу задержаться, — сказал он. — Не двигайтесь.
Я невольно оглянулся. Неужели просчитался, прозевал хвост и попал в клещи? В храме я не представлял себя сопротивляющимся. Арестованным, правда, тоже.
— Что это значит?
Молодец простер длинную руку в сторону фанерного оповещения: «Идет уборка».
— Вы кто, служитель?
— Охрана.
Я обратился к женщине с ведром и щеткой, шмыгнувшей мимо:
— Мамаша, походатайствуйте за меня. Я приезжий. Мне бы к канону и Николаю-угоднику на несколько минут…
— Пусти его, Володинька, — сказала, не поднимая головы, уборщица. Видно, что не жулик…
— Вы не обижайтесь, товарищ, — сказал Володинька. — Воруют золотую и серебряную утварь, в особенности во время уборки. Даже иконы утаскивают. Батюшка распорядился, чтобы в перерывах молились у входа… Вы можете пройти, хорошо, но и меня поймите… Нас только трое охранников.
— Все в порядке, Володя, — сказал я коллеге.
Кто бы и меня так утешил?
Покойный папа говорил, что у Бога можно просить любое, он не ответит. Потому что в нас мало смирения. Его вообще не обрести в миру, в котором мы, то есть я и отец, живем насилием над другими. Хотя бы и с помощью слов, не говоря уж о засадах и нападениях. Поэтому мы обречены в храме канючить…
На моей совести только сегодня уже двое прибитых.
Насилие отвратительно, так все говорят, и закон тоже. Но в самой страстности, с какой большинство утверждают это, кроется нечто ущербное, червяк сомнения. Точно отмеренное, верно выбранное применительно к противнику, умело и беспощадно осуществленное свободным человеком насилие во благо. Иначе бы не исчезли в небытии предавшиеся покорности сорок с лишним душ только мужской части шемякинского клана, из которого на земле Божией единственный последыш Колюня. Да простятся такие мысли, ибо кто я такой, чтобы судить за покорность да ещё умерших?
Зло начинается с недостатка веры в иную жизнь.
В смятенном настроении предпочтительнее не мудрствовать и молиться стандартными молитвами. Я и бубнил тихонько возле иконы Николая-Чудотворца: