Читать «Каникулы вне закона» онлайн - страница 175

Я и не дышал.

Князь пил светлое «Шаосиньское».

— Как дела в России? — спрашивает он.

— Я теперь из Казахстана, ваше сиятельство. Новая большая страна у границы с Китаем…

Он вскакивает, нащупывает разутой ногой обувку, втискивает в неё стопу и начинает бегать вокруг стола, заложив руки за спину. Совсем как Ефим Шлайн, когда допрашивает. Такой же опасный псих… В походке в раскорячку угадывается что-то старческое, слабеющее. Полупальто сползает с плеч, его подхватывает боец с автоматом и уносит. Оказавшись за моей спиной, князь почти кричит над моей головой:

— Опиум! Опиум! Все говорят со мной только об этом опиуме… Дайте нам деньги, дайте нам капиталовложения, и мы будем зарабатывать на жизнь какой хотите работой. Без денег нам ничего другого не остается, как растить опиумный мак. Если мои подданные, годовой доход на семью у которых двести долларов, ради того, чтобы не умереть с голоду, растят опиум, вправе ли я им мешать?

«Шаосиньское» светлое князю носят в бутылках, утопленных в алюминиевую кастрюлю с горячей водой. Для возбуждения ему хватило и трех по пинте. Мне ставят второй кувшинчик. Что ж, надо напиваться, если велят. Из вежливости, чтобы что-то сказать, спрашиваю:

— Вы ведь давно в этих краях. Вероятно, не легко это…

— Семь поколений моих предков отсюда, более двух с лишним веков…

— Простите, князь, я имел в виду время, которое вы правите краем.

Он возвращается на скамейку, снимает теперь оба ботинка, разматывает свернутое валиком полупальто и с ногами прикрывается им. Его знобит от теплого пива. Болен?

— В октябре шестьдесят девятого с подачи американцев бирманцы заманили меня в Мандалай под предлогом обсуждения вопросов совместной борьбы против коммунистов. И посадили в тюрьму. В семьдесят третьем мои воины выкрали двух русских врачей, работавших на бирманское правительство, и спрятали в горах… Тридцать с лишним тысяч солдат поднял Рангун на прочесывание… Что они нашли? Ничего… Бирманцы попросили у Бангкока помощи. Через таиландцев меня обменяли на русских врачей. День семнадцатого сентября семьдесят четвертого года, когда кончилось мое заключение, я праздную особо, и первый тост за этих двух русских… За Россию!

— Выходит, если возникают русские, примета добрая?

Он смеется.

— Ну хорошо… Может, и так. Вы же видите, я соблюдаю традицию. Хорошие отношения с русскими начинают с выпивки. Так мне сказал посол от человека с удавом.

— Человек с удавом не посылал посла. Посол приезжал по своей инициативе. Изучать рынок. За спиной человека с удавом… Удав околел.

— Отправить вас через горы с другим? — спросил князь. — Хотите, Бэзил?

Лицо князя наливается синевой. Свесившись со скамейки так, что ему приходиться упираться ладонью в настил навеса, он впивается в меня щелями своих глаз, зрачков я не вижу. Алкоголик с припадками гнева? Я чувствую теперь, что он может меня расстрелять здесь же и, возможно, из зенитного «Браунинга» без проволочек. Я встаю со стула, обхожу столик, присаживаюсь перед одуревшим от трех бутылок пива типом и, стараясь пробиться взглядом сквозь сузившиеся от озверения веки без складок, внятно, преодолевая хмель, говорю, выделяя каждое слово: