Читать «Каникулы вне закона» онлайн - страница 151

— Бэзил, что за шепот? Тебе вырезают в полевых условиях аппендицит или грыжу? Сиди в секции прилета, крепись…

Усевшись в пластиковое кресло, я сломался пополам и уткнул лицо в ладони. Наверное, я чувствовал то же самое, что и люди с искусственным сердечным насосом, у которого садится батарейка. Раньше такого не случалось. Я все же уговорил себя, что со мной все в порядке, что, наверное, это от переутомления — слишком много бессонных ночей, слишком много коньяка, слишком много побоев и слишком много любви. Для моего возраста, конечно.

Я очень надеялся, что не скончаюсь в ближайшие два года. Подумав, я добавил к ним ещё полтора десятка лет.

Интересно, когда Ляззат забрала из гостиничного номера свой ПСМ? И хорошо ли кормит моего попугайчика в Алматы жена покойного Усмана?

2

Почувствовав прикосновение к плечу, я вяло поднял голову и только потом разлепил глаза. Не смотреть бы ими на белый свет! Острая боль пронзила от виска до виска. Опять подступила тошнота. Слава Богу, внутри желудка у меня ничего не осталось… Не осталось и сил удивиться. Надо мной, склонившись, нависал в добротных одеяниях, румяненький и свежий, улыбающийся европеоид Севастьяша.

Едва разлепив сухие горящие губы, я сказал:

— Подайте бомжу, господин хороший, на опохмелку…

— Значит, Бэзил, по космической связи пароль дошел? Даю отклик: рассвета над Тиссой не будет, Сатурн все-таки виден, место встречи исхитрились подменить, славянский шкаф нашли и перекупили, резидент ошибок не допускает…

— И ключ от квартиры, где лежат нужные мне по зарез деньги, не дашь.

— Увы, дам. А также французский паспорт, кредитную карточку, кое-что из наличных, к тому же купил тебе билет через Франкфурт, обрати внимание, на Майне, не спрыгни с парашютом над Одером…

— Где весна, — сказал я.

— Сошлось, — откликнулся Севастьянов. — Как ты, Бэзил?

Сто лет назад завербованные в разное время и в разных местах Ефимом Шлайном финансовый психоробот Лев Севастьянов и практикующий юрист-психоробот Бэзил Шемякин парой отработали в Сингапуре вслепую, то есть не ведая о сотрудничестве, операцию для пресловутого Шлайна. Наша финальная встреча, скажем так, с поднятыми забралами состоялась в Москве, а в 1999 году я подстраховывал Ефима, когда он выпихивал Севастьяшу с женой из Петербурга через Финляндию нелегалом в мир новой евровалюты. Где гоняло по мировым финансовым потокам забуревшего, как я теперь видел, Левушку, меня не интересовало. Я вообще не рассчитывал когда-либо увидеться с ним.

Еще услышав голос Льва в телефонной трубке, я сообразил, насколько плохо идут дела вообще, не только у меня, для Шлайна в Москве тоже. Появление Севастьянова было тревожным признаком. Ефим мог бросить Левушку из сладких Европ в замурзанный Ташкент только в качестве последнего резерва, из-за истощения наличных сил, поскольку операция, которую я с блеском проваливал, не подходила под севастьяновскую специализацию. Вместо танков, скажем так, прискакала кавалерия.

— Хреново, — сказал я, цитируя формулировку, услышанную от чимкентского графика-неудачника в самолете Москва-Алматы. — Нет здоровья, нет денег, нет страховочных явок, нет результатов, нет сменного белья, и случилось много-много неудач… Давай бумаги.