Читать «Поле мечей» онлайн - страница 325

Те рапорты и отчеты, которые он долгие годы регулярно посылал в родной город, приобрели особое значение. Каждое из воспоминаний, попав на бумагу, утрачивало какую-то долю истинности. Чернила не могли выразить ни боль, ни отчаяние, но это оказалось даже к лучшему. Записывая воспоминания о событиях в Галлии, Цезарь словно снимал с души камень. Он доверял бумаге то, что она могла принять, и отдавал записки Адану, чтобы тот переписал их начисто.

В конце первой недели в дом к Юлию переселился Марк Антоний. Он сразу принялся за работу: снимал с мебели чехлы и следил за распорядком дня товарища, в частности за его питанием. Теперь Юлий по крайней мере раз в день ел нормальную, хорошо приготовленную горячую пищу. Полководец ценил заботу и милостиво позволял ухаживать за собой. Еще через несколько дней появились Цирон и Октавиан. Они принялись наводить настоящий римский порядок, подобный тому, что царил на галерах. Воины вытащили из центральных комнат ворох бумаг и внесли в дом оживление, которое нравилось Юлию все больше и больше. Конечно, поначалу одиночество радовало, но за долгие годы он уже привык к обществу товарищей по оружию, а потому лишь слегка поднял брови, когда Домиций объявил, что решил поселиться именно здесь. На следующее утро центурион принес на плече бесчувственного Брута. Теперь по всему дому горел свет, а когда Юлий спустился вниз, на кухню, то обнаружил там трех местных женщин. Они усердно месили тесто. Их присутствие также было принято без единого слова возражения.

Наконец из Галлии прибыли корабли с вином. Живительную влагу тут же расхватали измученные жаждой местные жители — Марку Антонию удалось отвоевать всего лишь одну бочку. Командиры собрались все в том же доме Красса и за ночь опустошили ее, падая по мере готовности там, где стояли и сидели. Утром Юлий впервые за долгое время хохотал громко и искренне: уж очень смешно было наблюдать за тем, как товарищи бродили, качаясь и натыкаясь на мебель.

Горные перевалы закрылись, и Галлия сразу стала почти такой же далекой, как луна. Зато теперь вспомнился Рим, и Цезарь начал писать письма. Странно было думать о тех, кого не видел уже долгие годы. В Риме Сервилия. Там уже построили новое здание сената — город стирал с лица болезненные шрамы смутного времени.

По утрам, когда дверь кабинета отгораживала от шума и суеты дома, Юлий сочинял длинные письма дочери. Он пытался проложить тропинку к уму и сердцу совершенно незнакомой молодой женщины. Два года назад он согласился, чтобы Юлия вышла замуж в его отсутствие, и с тех пор не получал никаких известий. Писать письма посоветовал Брут, и Цезарь делал это с огромным удовольствием, даже не зная, прочитает их дочь или нет.

Иногда хотелось взять несколько лошадей и отправиться в великий город, однако останавливала мысль о тех переменах, которые могли произойти в его отсутствие. Без консульского права на неприкосновенность Цезарь уязвим для врагов. Даже если сенат оставит его в ранге трибуна, это все равно не спасет от обвинений в убийстве Ариовиста и превышении полномочий на Рейне. Сенат задолжал победителю куда больше, чем один триумф, однако Цезарь сомневался, что Помпей обрадуется, видя, как приветствуют соперника горожане. Конечно, женитьба на дочери полководца должна смягчить нрав правителя, но доверять амбициозному и коварному человеку было опасно.