Читать «Имя богини» онлайн - страница 3

Там, в комнате, обряженная в пышное голубое платье, украшенная драгоценностями сверх всякой меры, сидела она сама, вернее, не она, а отвратительный манекен с ее внешностью.

– Вернись! Войди сюда, ты же слышишь меня! – орал черноглазый. – Ты где-то здесь! Вернись!!!

Летунья пересилила себя и, взявшись рукой за подоконник, собралась уже было войти и выяснить, что здесь, собственно, происходит, но тут горгулья сорвалась с крыши и со страшным ревом бросилась на нее.

Жуткое нереальное существо, ощерив кривые зубы сверкая багровыми глазищами, неслось как воплощенный кошмар. И женщина, пронзительно закричав, метнулась вниз, теряя голову, не зная, что делать и как защититься. Отвратительная тварь тянула к ней длинные когтистые лапы, и она забыла о башне, о своем нелепом подобии, о корчащемся в дыму маге. Она захлебывалась от ужаса и кричала, кричала, кричала...

Так и проснулась от собственного крика, вся в поту, лежа на полу рядом с кроватью. Ночная рубашка была разорвана у ворота, руки тряслись. Каэтана несколько минут сидела, тупо уставившись в стену перед собой, потом поднялась, дрожа, и поплелась на кухню. Налила себе воды, поставила на огонь кофейник. В сущности, это означало еще одну бессонную ночь. Похоже, уже входило в привычку – погружаться в кошмарный сон, подскакивать с безумненькими глазками, а потом не спать всю ночь, коротая время за книгой или вязанием какого-нибудь бесконечного и ненужного шарфа и отчаянно клюя носом.

После нескольких недель этого издевательства, а иначе расценить подобный сон было невозможно, Каэтана настолько вымоталась, что готова была спать стоя. Идти к психоаналитику не хотелось. Судя по многочисленным фильмам, он уложит ее на неудобную кушетку, но уснуть все равно не даст, а будет приставать с глупыми расспросами о детстве и отрочестве и бубнить прописные истины о том, что все наши подспудные страхи – суть пережитое когда-то и насильно загнанное в глубины подсознания. Видимо, станет призывать выпустить их на волю, а чего выпускать-то? Вот они, сами лезут – причем каждую ночь, то есть регулярно. А что касается детства и отрочества, то ничего такого с ней не происходило – это Каэтана знала безо всякого врача. С ней вообще в этой жизни случилось не так уж много интересного – все было довольно монотонно и размеренно, отчего и воспоминания случались редко и какие-то размытые, нечеткие и бесцветные. Когда-то это даже пугало ее – а потом перестало.

Словом, со снами нужно было бороться самостоятельно. Она каждый раз корила и презирала себя за малодушие, убеждала, что видит самый обычный кошмар, вызванный либо чрезмерным потреблением крепкого кофе, либо еще более банальными причинами – и незачем орать не своим голосом, но инстинкт самосохранения во сне оказывался сильнее доводов рассудка. Ее пугал не сам сюжет, не мифический монстр, пытавшийся ею поужинать, не отвратительный двойник и не пугающая реальность происходящего. Ее терзал неведомый страх, который находился внутри страха вполне понятного. Она даже не могла толком это объяснить. Страх затекал в мозг через глаза, уши, открытый кричащий рот. Он заползал в нее каждый раз, каждую ночь, в каждом сне. И теперь, спустя несколько недель, стал неизмеримо больше, чем в самый первый раз. Теперь страх охватывал ее уже на тропинке, отравлял ощущение полета (а как она раньше любила летать во сне), нашептывая в ухо: «Упадешь, разобьешься». Страх доводил до тошноты, когда она смотрела в окно на свое подобие, все более и более признавая его собой. Она становилась таким же манекеном с пустым отсутствующим взглядом, вялым изможденным телом и безвольным слюнявым ртом.