Читать «Чернильное сердце» онлайн - страница 146

Сажерук чаще всего устраивался на одном из дубов, под которыми, наверное, любила прежде посидеть в тени хозяйка. Если бы кто из деревни и скользнул взглядом вверх по склону, за ветвями всё равно никого не разглядеть. Он часами сидел там неподвижно, наблюдая в бинокль за автостоянкой и домами. Фариду он велел оставаться в лощине за домом. Мальчик повиновался, но неохотно. Он ходил за Сажеруком по пятам. Сожжённый дом наводил на него страх.

– Дух её, конечно, ещё здесь, – твердил он, – дух старухи. А что, если она была ведьма?

Но Сажерук поднял его на смех. В здешнем мире нет духов. По крайней мере, они не дают о себе знать. Лощина была так хорошо укрыта от посторонних глаз, что прошлой ночью он даже решился развести там огонь. Фарид поймал кролика, он был мастер расставлять силки и, в отличие от Сажерука, не испытывал жалости к жертве. Когда в петле повисал кролик, Сажерук подходил его вынуть, только когда бедняга уже переставал дёргаться. Фарид не понимал этой жалостливости. Может быть, ему слишком часто приходилось голодать.

Какое восхищение сияло в его глазах всякий раз, когда Сажерук с помощью двух прутиков разжигал огонь! Мальчишка уже обжёг себе все пальцы, пытаясь играть с огнём. Огонь кусал его за нос и за язык, и всё же Сажерук вновь и вновь заставал мальчишку за скручиванием факелов или за вознёй со спичками. Однажды он нечаянно поджёг сухую траву, и Сажерук приподнял его и стал трясти, как нашкодившего щенка, пока слёзы не потекли.

– В последний раз говорю: огонь – зверь опасный. Он тебе не друг. Если ты с ним не совладаешь, он убьёт тебя или дымом выдаст врагу!

– Но тебе-то он друг! – буркнул Фарид упрямо.

– Чушь! Просто я с ним не вольничаю. Я учитываю направление ветра. Сто раз тебе говорить: не разводи огонь на ветру! А теперь вон отсюда! Поди поищи Гвина.

– И всё же он тебе друг! – пробормотал мальчик на ходу. – Он уж точно лучше тебя слушается, чем твоя куница.

Это была правда. Ещё бы! Куницы ведь вообще никого не слушаются. Но и огонь повиновался Сажеруку в этом мире намного хуже, чем в его родном. Там языки пламени по его слову превращались в цветы. Если их попросить, они ветвились для него во мраке, как деревья, и сыпали искрами. Их трескучие голоса то поднимались до крика, то переходили на шёпот, и они танцевали с ним. А здешнее пламя было одновременно смирным и упрямым, эти немые, чужие звери порой кусали кормящую их руку. Лишь изредка, в холодные пустые ночи наедине с огнём, Сажеруку чудился в его треске шёпот, но слов он разобрать не мог.

И всё же мальчик был, пожалуй, прав. Огонь – его друг, но как раз из-за огня Каприкорн положил на него глаз в той, другой жизни.

«Научи меня играть с огнём!» – приказал он, когда его молодцы притащили к нему Сажерука, и Сажерук повиновался. Он до сих пор раскаивался, что открыл ему так много, – ведь Каприкорн любил выпустить огонь на свободу и вновь поймать лишь после того, как тот насытится до отвала посевами, хлевами, домами, всем, что не умело быстро бегать.