Читать «Когда я был настоящим» онлайн - страница 156

— Но ведь это была именно реконструкция. В том-то и вся прелесть. Она стала настоящей по ходу дела. И все благодаря тени дефекта — того дефекта, который остался от другого дефекта, когда мы его убрали.

Это их, по-моему, совсем не успокоило. Они кричали, визжали и скулили, а мы продолжали ехать сквозь разноцветный листопад. Один из них все спрашивал, что же им всем теперь делать.

— Да ничего, просто продолжайте, — сказал я ему. — Продолжайте, и все. Все будет в полном порядке.

Я вспомнил, как говорил это мальчику на лестнице. Мне представилось его обеспокоенное лицо, его ранец, его ботинки. Я взглянул в упор на реконструктора, задававшего мне этот вопрос, ободряюще улыбнулся ему и произнес:

— Возвращаться туда вам нельзя. Они не поймут. Поехали со мной, и все уладится.

По-моему, он понял, что я прав. Конечно, ему нельзя было возвращаться в банк. Что бы он стал там делать? Объяснил бы, что все это была инсценировка? Подкинул бы ко всему прочему еще и этого добра: что-нибудь про дверцы холодильника, сигареты, морковки, Де Ниро? Да он и не знал об этих вещах; даже проинструктируй я его, он вряд ли смог бы изложить это особенно связно. Он был весьма возбужден. Все они были возбуждены. Они стонали, и хныкали, и скулили, и вопили. Я немного послушал их, пытаясь определить ритм различных звуков, стонов, причитаний, визга — что за чем следует, сколько времени занимает вся последовательность, как часто повторяется, — но быстро сдался. Чересчур сложно, с ходу не уловить; придется как-нибудь организовать реконструкцию. Я стал глядеть из окна назад, на сливающиеся, падающие листья. Они растворились в бетоне, в мостах, опорах и эстакадах, когда, миновав Шепердс-Буш, мы влились в шоссе. Бетон тоже вливался, струился повсюду вокруг, кренился и раскручивался над головой, отклонялся внизу, таял и пропадал, чуть позже появлялся снова, струился обратно, сходился — эти струящиеся формы, эти колонны, вся эта материя.

Наз ждал на складе. Он стоял снаружи, в самых воротах перед площадкой. Открыв дверцу машины, он взглянул на меня.

— Вы в крови!

— Деньги, кровь и свет, — сказал я ему, сияя, и вышел из машины. — Наз, это было замечательно!

Наз просунул голову внутрь машины, где по-прежнему сидели рыдающие, скулящие реконструкторы. Когда они начали жаловаться, рассказывать ему о том, что случилось, с ним произошла странная перемена. Не резкая, не истерическая; похоже было скорее на то, как ломается компьютер: когда экран, вместо того, чтобы взорваться или заставить изображение плясать как попало, просто зависает. Он вытащил голову из машины; тело его напряглось, глаза остановились, а та штука в глубине тем временем пыталась жужжать. Заинтересовавшись, я посмотрел на него и сразу понял, что жужжать она больше не может — зависла. Остальные накинулись на него с криками: он знал, он их подставил, номер четыре умер, они — убийцы, то да се. Он просто стоял на асфальте, наглухо замкнувшись. Вокруг него струился солнечный свет, каскадами ниспадая повсюду. Когда его глаза снова включились — вполсилы, как будто уже в режиме завершения работы, — он спросил, где остальные реконструкторы.