Читать «Море и берег» онлайн - страница 62

Я чиркаю зажигалкой, прикуриваю. И вдруг слышу голос Студенцова:

— Дайте, пожалуйста, сигарету.

— Извините. — Я поспешно протягиваю пачку. — Я думал, вы некурящий.

Некоторое время Студенцов молча курит. Потом он негромко говорит, обращаясь как бы не ко мне, а к картине, висящей перед ним на стене, — аляповатой копии с «Девятого вала» Айвазовского:

— Пятнадцать лет назад здесь стояла бригада «малюток». Теперь-то этих лодок уже нет. А тогда я командовал здесь «малюткой». Бричкин был у меня штурманом. Ясно?

— Ясно, — отвечаю.

— Молоденький такой, тоненький. Только из училища. Работал в море весьма старательно. Толковый, в общем, был штурман. Но имел странности. — Студенцов улыбается. — Однажды пришел я домой, жена говорит: «Знаешь, я видела сумасшедшего. Мороз, снег, а на лыжах бежит голый человек, в одних трусиках». Я засмеялся, отвечаю: «Это мой штурман…»

И снова молчит Студенцов. Матрос возвращается к своему месту и опять отдает нам честь. Он садится и принимается за следующий пирожок.

— А потом было так, — продолжает Студенцов. — Лодка моя стала в док на ремонт. Как в одном стишке говорится: «Лодка стала на кильблоки на неведомые сроки». И вот как-то говорит мне старпом Матвеев: «Бричкин просит уволить его на три дня в город». — «Что такое?» — «Жениться, что ли, надумал». Ладно. Позже подходит штурман. Беседуем. «Что ж, — говорю, — для такого дела и неделю дам. Хорошая девушка?» — «Хорошая, товарищ командир». — «Где работает?» — «В ресторане «Якорь». Официантка она». Настораживаюсь. «Это какая же?» — спрашиваю. «Да невысокая такая, полная. С челкой». — «Зина, что ли?» — «Точно». — «Гм… А знаете вы, что она за человек?» — «Да вроде хороший». — «Родители ее кто?» — «Не знаю, товарищ командир». — «А фамилия ее как?» — «Не знаю…» «Ну, вот что, штурман, — говорю. — Обижайтесь не обижайтесь, а я не отпущу вас. Глупость сделать просто, а потом испохабите себе всю жизнь. Не разрешаю увольнение». Надулся он. Однако потом, позднее уже, сам пришел, спасибо сказал…

Студенцов тянется к урне, бросает погасший окурок. Малыш совсем раскапризничался, старлеева жена берет его к себе на колени, а сам старлей принимается подтягивать ремни на одном из чемоданов.

— Прошло какое-то время, — продолжает Студенцов. — Не помню сколько. Старпом сообщает мне: «Штурман сегодня приглашает нас с вами к себе». «К себе?» — переспрашиваю. «К невесте, говорит. Жениться надумал. Смотрины, что ли, устраивает».

Опять жениться! Вызываю Бричкина. На этот раз и фамилию знает, и с родителями знаком. Хорошая девушка, чертежница с судоремонтного завода.

Что ж, пошли. Действительно: отец, мать, девушка. Толстенькая, миловидная. Штурман мой с нее глаз не сводит. Влюблен. Ну, посидели, поговорили, выпили. Вижу — семья вроде хорошая. Потом молодые пошли гулять. Мать говорит: «Симпатичный он, Сережа ваш. К Любочке хорошо относится. Но только должна я вам сказать… Предупредить, чтоб все было по-хорошему…» «А что такое?» — «Да вот… ребенок у Любы. Два годика. Один офицер был, морской, сошлись они, а потом он бросил ее, уехал куда-то на Север, ни слуху ни духу…» — «Сергей об этом знает?» «Нет, — говорит. — Не решится никак она сказать. А я, — говорит, — думаю, чего ж скрывать, надо все по-хорошему…»