Читать «Ты – мое сокровище» онлайн - страница 13

Это был шедевр. Одно из тех хирургических вмешательств, что достойны занять место в тележурналах или на страницах альманаха «Природа», но о которых не принято распространяться. Учитывая исключительную интимность вмешательства, был подписан контракт о полной секретности на весьма солидную сумму. Хирург увеличил до двадцати пяти сантиметров член Микеле Морина, который в состоянии эрекции едва дотягивал до девяти. Операция длилась семь часов.

Микеле Морин теперь зависел от его милости.

Антонелла Иоцци голышом сидела на кожаном диване в квартире на проспекте Анджелико. Она была худа, пепельные волосы коротко острижены, над острыми сосками болтались на цепочке круглые очки в золотой оправе. Маленькие голубые глаза разделял крючковатый нос. Она сидела неподвижно, как в зале ожидания на вокзале. Перед ней, широко расставив длинные ноги, в одном кимоно, стоял знаменитый режиссер Микеле Морин.

Не то чтобы Морин был сражен красотой своей секретарши, просто Умберто, главный осветитель труппы, уверил его, что Антонелла — мастер минета и проделывает его с таким искренним энтузиазмом, что все остальное отходит на задний план.

Как правило, прежде чем начать съемку, Микеле Морин заставлял всех женщин труппы заняться с ним оральным сексом. Он завел этот обычай вовсе не по причине своих грязных наклонностей, а по двум простым соображениям: во-первых, профессиональная дисциплина требовала, чтобы вся женская половина труппы ощущала себя сообщницами. Во-вторых, надо было ублажать свои двадцать пять сантиметров.

— Не угодно ли полюбоваться на эту кефаль! — шиканул он яркой метафорой, вытаскивая из-под кимоно хирургический шедевр.

Антонелла, которой недоставало многих диоптрий, водрузила на нос очки.

— Ого, ну, громадина! — воскликнула она с сильным умбро-маркийским акцентом.

Режиссер схватил ее за волосы, как Персей Медузу, и потянул на себя.

В этот деликатный момент в тридцати метрах от них раздался звонок в дверь.

— Кого там еще несет?

Если это была Грация, костюмерша, то дело принимало интересный оборот. Можно было бы заняться кое-чем втроем.

— Подожди… у меня сюрприз.

Открыв дверь, он был разочарован.

Там стоял мужчина.

— Зря стараетесь, я ничего не куплю. И вообще, кто вас впустил? — На следующем заседании товарищества собственников он привратнику голову оторвет.

— Микеле! Неужели ты меня не узнаешь?

Режиссер быстро обшарил свою знаменитую фотографическую память, но это лицо ничего ему не говорило. Должно быть, это один из тех актеришек, что ходят и выпрашивают снять их в эпизоде.

— Нет. Извините, я занят… — И попытался закрыть дверь.

Но мужчина просунул в щель старый мокасин фирмы «Феррагамо»:

— Микеле, как уверенно ты стал разговаривать. Значит, преодолел психологический барьер? — И он покосился на член, который свисал из-под кимоно, как язык соборного колокола.

Микеле нервно одернул кимоно:

— Да что вам нужно?! Уходите!

— Это — мой шедевр! — сказал незнакомец, указывая на лобок режиссера.

Мозг Морина спроецировался в прошлое, на пять лет назад, когда в клинике Сан-Беллармино он познакомился… как же его звали… Бо… Бокки! Паоло Бокки! Они находились в кабинете у хирурга, который взвешивал на руке его причиндалы.