Читать «Мишель» онлайн - страница 26

Время шло; день еще не угас, но уже появился первый признак надвигающегося вечера — легкий ветер, очень теплый и ласковый. Собравшиеся соскучились разглядывать музыкантов и друг друга. Тесная толпа расползлась по всей улице, начались порожние разговоры, и сделалось как-то неприятно: праздника все не получалось, скандала тоже не происходило, а ожидание истомило даже самых стойких.

Тем временем возле церкви происходила неприятная суета. Отец Павел, взяв в подмогу дьячка Остроумова и старенького заштатного священника отца Афанасия, отправился к церкви, намереваясь забрать в ризнице все необходимое. Однако ризница оказалась заперта, и ключ от нее не отыскался.

Отец Павел растерялся. Он точно знал, где должен находиться ключ. И однако же его там не было.

Старенький батюшка Афанасий вдруг оживился и захлопотал, заходил меленькими шажочками взад-вперед перед запертой дверью. Зубов у старичка уже почти совсем не оставалось, поэтому он много говорить стеснялся — шамкал; но тут беспокойство взяло свое, и он начал хватать отца Павла за рукава и бормотать о «грабителях» и о каком-то чрезвычайно подозрительном «татарине», который ходил тут давеча и все поглядывал — «басурман вороватый».

— Они ведь руки куда хочешь запустят… им святого у нас нет… — лепетал старичок, сам путаясь высказанного.

Однако отец Павел мыслил более реалистически.

— Полагаю, иной здесь человек побывал и ключ с собой унес, — молвил он. И распорядился, чтобы дьячок немедленно ступал на квартиру к отцу Василию Эрастову и вытребовал у того ключи от ризницы.

Дьячок Остроумов тотчас отправился. Отец Павел остановился посреди храма, как бы окруженный со всех сторон укоризненными взорами образов.

Правильно ли он делает, желая хоть малым напутственным словом проводить поручика в вечность? Не правильнее ли поступать, как отец Василий, — изринуть «Мишеля» из сердца как самоубийцу и хулителя Духа Святаго, и если не на самом деле, то в душе своей привязать труп веревкой за ноги и оттащить в паскудное место (эти слова отца Василия протоиерею уже передавали, да и сам священник Эрастов не делал из них тайны).

Отец Павел вздохнул. Должно быть, так — прав молодой батюшка отец Василий. И каков храбрец — не убоялся один против всего пятигорского общества выступить. Против собственного настоятеля пошел, как в древние времена делали истинные ревнители Православия.

А образ Богородицы Семистрельной, с семью длинными тонкими стрелами, вонзенными прямо в нежное, пылающее сердце, глядел пристально, тревожаще, и под взглядом этих темных, широко раскрытых глаз отец Павел постепенно успокаивался.

— Любви не имеет, — прошептал он. — Не имеет любви. Да и кто ее имеет? Не я же, грешный…

И сразу, едва только подумал он о любви, сделалось ему светло — так светло, что он испугался: не впал ли в обольщение. Положим, прав отец Василий — да и отважен весьма; но все-таки во всем, что он творил сейчас, не было любви. Самым ужасным, самым убийственным образом не было любви.

Дьячок напрасно ломился в квартиру отца Василия — там никто не отвечал. В конце концов, соседи, наскучив криками и стуком, начали выходить и говорить, что отец Василий точно заходил домой, однако на квартире не задержался и вскорости покинул ее. А куда отправился — неизвестно.