Читать «Персоны нон грата и грата» онлайн - страница 64

Командировка подошла к концу, теперь канадцы ехали с редакцией в Москву, чтобы уже оттуда лететь домой. Мы сидели в одном купе, спать было рано, и я отчаянно думала, о чем с ними поговорить, неприлично, в конце концов, так долго молчать. Это же гости, включился у меня рефлекс Сергеева.

В каком-то журнале я читала, что канадцы не едят яйца. Этот факт был одним из немногих, что я знала о Канаде. И я решила блеснуть.

— Кристиан, это правда, что вы не едите яйца?

— Яйца? Куриные?

— Ну да.

— Да почему же не едим-то? — удивился Кристиан. — Едим. С беконом особенно. Ням-ням. Очень вкусно.

И вдруг продолжил диалог на той же ноте:

— Скажи, пожалуйста, а почему всем русским вырезают аппендицит?

Я так растерялась, что даже не сообразила ответить: а его медведи на улицах выкусывают.

Стоило так сказать, ей-богу.

Нет, не стоило. Вдруг воплотилось бы, как Ленин под окном.

Oказалось, дом, который я посчитала безобразной панелью, в былые времена назывался Домом Будущего, и не панель это вовсе, а особый крупный кирпич. За панельный я приняла его потому, что издали кирпичная кладка напоминала облицовку, используемую при строительстве типовых панелей. В Москве много таких — бетонные блоки приходят с завода уже отделанные кафелем.

«Семьдесят пятый год, — подумала я сперва, — максимум начало восьмидесятых». Но, как выяснилось, ошиблась: здание построено в шестьдесят третьем, архитекторы Колесов и Малиновский. Кто бы мог подумать, авторский проект. Судя по мемориальным доскам, публика в доме жила непростая: спортсмены, артисты…

Но откуда такое название? Дело в том, что проект предусматривал огромные, невиданные по тем временам окна во всю стену, больше таких в городе не было нигде. Второе новшество — батареи. Чтобы не отнимать жилое пространство, их вмуровали прямо в стены, и, таким образом, они греют не только комнаты, но и улицу. В этих местах, по словам жильцов, всегда отклеиваются обои.

Дом будущего… Нет, спасибо, от такого будущего увольте. Даже думать об этом вредно. Не для меня цветут сады, не для меня Дон разольется… Чур меня, чур…

ПОКАЗАЛОСЬ…

Поступлю, как зороастриец, — пусть все, что от меня остается, послужит человечеству. Я галопировала по квартире и пихала в большие полиэтиленовые пакеты из магазина Metro старые свитера, кофты и джинсы. Тудымс, сюдымс. Голубую юбку — в сад! У нее протерся зад. Ну подумаешь, пустяк. Можно походить и так. Нет, расстанусь все-таки. И водолазку в сад! И куртку в сад! И серую жилетку. Бордовые рейтузы! Их мама подарила, она в тот день с ума сошла. И носки, и трусы. Ботинки остроносые коричневые. Перчатки шерстяные вязаные. Все в сад! Нет, я не в поход собираюсь. Я в церковь завтра пойду. Не на помойку, но в церковь Козьмы и Дамиана, что прямо под левой рукой у Юрия Лу… извините. Долгорукого.

Утром я навьючла Ваньку Арсеньева, моего православного помоганца, тюками списанной из гардероба одежды, и мы пошли.

В церкви был день кормления, за длинными рядами столов сидели нищие и обедали. Ой. Что, прямо так? Я представила, как сейчас староста на виду у всех будет выуживать из пакетов и раздавать мои ботинки, свитера и майки, объявляя лоты в микрофон.