Читать «Персоны нон грата и грата» онлайн - страница 61
Евгения Александровна Доброва
Как — отнял?
А так. (
А дальше?
Остался милицию ждать.
И что им сказал?
А так и сказал: «Убить хотел. А ты бы на моем месте как поступил?»
Все правильно, в классической риторике этот прием называется
Цицероново красноречие на обочине Химок — и Христич, ранивший при всем честном народе малолетнего придурка, отпущен восвояси.
Но только ли красноречие?
Никто не знает, где кончается психология и начинается гипноз.
II. Урок жизни
У Христича есть друг поэт. Однажды поэта остановили на улице:
— Слышь, ты! Это кто написал, Пушкин или Лермонтов? — У подъезда стояли две темные личности и не могли завершить литературоведческий спор.
Поэт
А это оказались люди криминального авторитета Узбека, и они сказали:
— Ну все, ты труп.
Христич поехал разбираться; уладил дело. Потом сказал, угроза была реальная.
— И как же ты, Христич, все
— Сказал им, что
Поэт:
— Ничего себе, дорог как память! Что я, вещь, что ли?!
А Христич говорит, что это на блатном жаргоне значит: тронешь — я лично порву на части.
Ну, мы уже не стали спрашивать, что значит «порву на части».
— Не любит этот, как его, поэт, таких как мы… — сказали Христичу на прощание.
— …И никогда, слышите, никогда не цедите сквозь зубы, когда разговариваете с зеками, — сказал потом Христич.
III. Ночные помощники
Я вышла замуж за друга Христича. Мы делали ремонт в новой квартире. А жили в старой. Чтобы съехать оттуда, нужно было заканчивать, и поскорей. В частности, на текущий момент срочно требовалось приклеить потолочные плинтуса.
Я позвонила Оксане Кораблевой:
— Ты художник — у тебя глазомер хороший. Приезжай, помоги.
Оксана приехала, поздно и будто пьяная; переоделись в рабочие тряпки, ей дала свои, а сама нацепила одежду супруга, причем, чтобы не особенно загадить клеем чужие штаны, вывернула их и надела наизнанку — получилось очень смешно, оттого что торчали карманы, как крылья у ангела, и не сходилась ширинка. Но работа не задалась: Оксана стала хихикать, дурить, меня, говорит, разморило после бассейна, и делать ничего не могу.
— Давай, что ли, выпьем тогда.
Достала из сумки тревожную фляжку, отыскала в ящике с инструментами мензурки и разлила грамм по пятьдесят. В это время раздался звонок: Христич привез мешок цемента. Открываю дверь, он заходит в квартиру, видит меня в незастегнутых штанах наизнанку, навеселе и с незнакомой ему барышней. Как друг моего мужа и почтенный отец семейства он решает этот беспорядок прекратить.
— Собирайтесь, — говорит Христич, — едем домой.
— А как же плинтусы?
— В другой раз приделаешь. Время час ночи.
Ну что, Оксана, говорю я, с Христичем спорить бесполезно — поедем теперь к нам зажигать. Ты только не пугайся, на чем мы сейчас поедем. — А что такое? — Да ничего, говорю, там просто стекла заднего нет: на прошлой неделе отстрелили. — Как отстрелили? — Поругался на дороге, столкнул в кювет. Пиф-паф! И нет стекла. — Ты не боишься с ним ездить? — Боюсь, а что делать…