Читать «Постхвакум» онлайн - страница 5

– …тотатец, браконьер, убийца, разбойник, грабитель, насильник, шулер, конокрад, свальногрешец…

– «Конокрад???» – Хвак не мог поверить своим ушам, сонную одурь как рукой сняло. – Конокрад? – Они с ума рехнулись! Хвак знал, что никаких коней ни у кого он не крал. Не было такого! Он даже попытался выплюнуть, либо раскусить кляп, но под тонким слоем собачьей шкуры обнаружилась металлическая чушка, похоже чугунная – больно такую грызть. Хороша местная справедливость!

– …учитывая также неиссякаемое милосердие монарших особ, именем и сердцем Его Величества осененный, оглашаю я, судья Омол авен Орас, окончательный и безусловный приговор…

Хвака вывели на небольшую площадку, решетками отгороженную от здоровенного утоптанного поля, вокруг которого уступами, почти до облаков – скамейки для зрителей. Это напомнило Хваку арены стадионов его прежнего мира, только здесь арена овальная, а не прямоугольная, локтей двести в длину, да сотню в ширину…

Запели трубы, вспыхнули рукоплескания и погасли, послушные невидимому указчику.

Хвака освободили от кляпа, но кандалы пока оставили, хотя рядом с верзилой сотником из королевской лейб-гвардии, лично сопровождавшим и охранявшим Хвака, тут же, в «предбаннике», ждал мастер по железу, с инструментом наготове – кандалы сбивать.

– …овищные преступления, все же дается справедливый шанс: если вышеозначенный Хвак сумеет, выйдя из Восточных ворот, добраться живым до Западных, все равно – силою, магией, хитростью, либо сноровкою, Его Величество, в неизреченном милосердии своем, изволит даровать ему жизнь, честь и хлеб! Достигнув Западных ворот, сей злокозненный Хвак будет накормлен и напоен вволю, если понадобится – то излечен, оскоплен, ослеплен и надрессирован охранять двери дворцовых приемных покоев в ночное время, когда у слепца проступают неоспоримые преимущества перед зрячими…

– Слушай, парень, а правда что ты пятерых лейб-стражей голыми руками задавил во время ареста? На вид – сопляк еще, только что длинный.

– Не знаю, не считал я, не до того мне было… оскопить – это кастрировать?

– Оно самое. А ты их приемами или как?

– Бил чем придется, я же не помню: спросонок был и пьяный… А что там между воротами-то будет?

– Да уж будет. Это тебе, брат, столица, а не село Какашки, тут размах. Сейчас все сам увидишь. Только сдается мне, что неинтересно с тобой нынче получится. Жидковат ты на вид, а они там такое про тебя наслушались, что перестарались, по-моему, с голыми руками против Булулы выпускают. Дурачки какие-то. Скажи, дураки, да? Хоть бы ножик дали. Хорошо хоть, что ваш номер первый, не основной, на затравку так сказать…

– Ну так дай! Ты и дай. А что за Булулы такие?

– Булула. Он один. Три года уже как здесь. Сейчас увидишь. Не положено давать – казнят меня за пособничество – и всего делов, и на выслугу лет не посмотрят. Лейб-гвардия у нас опять неподкупна. Так что извини.

– Извиняю, да не очень: у меня ведь тоже шкура есть. А…

– Все! Эй, снимай с него, живо. На выход! Дорогу! Всем в укрытие! Всем в укрытие! Я тебе брошу, я тебе сейчас брошу! Эй, линейный, ну-ка врежь… – Стражник на трибуне погнался за неведомым зрителем, посмевшим бросаться кожурой от апельсина, но Хваку уже было не до этих подробностей, он смотрел вперед, на арену, пытаясь рассмотреть сквозь солнечный полдень свою судьбу.