Читать «Чёрный ящик» онлайн - страница 21

Где-то за палаткой остервенело лаяли собаки.

Я выскочил из палатки. На улице светало, дождь кончился, но из-за реки несло хмарь. Собаки рвали зверя где-то на окраине Плахино. От шалаша торопливой походкой шагал Худяков с одностволкой в руках. Гриша устремился на собачий лай, но Худяков резко крикнул:

– Назад!

И прибавил шагу. Густая высокая трава мешала разглядеть, что происходит там, откуда доносился яростный лай и глухой рык медведя. Мы подходили тесной цепочкой, причем я оказался в середине. Смотреть под ноги было некогда, и я ухнул в какой-то подпол, вскочил, догнал Худякова с Гришей, и в этот момент мы увидела горбатую звериную спину, мельтешащую среди мелкого осинника, и Шайтана, который стремился осадить медведя и уже не лаял, а хрипел. Гриша вскинул ружье.

– Не стреляй! – заорал Худяков и вырвался вперед. – Я те стрелю, в душу мать!

Медведь ломанулся вперед, взвизгнула Муха, отскакивая в сторону, все пропало в густых зарослях, только гудел и трещал колодник.

– Уходит! – завопил Гриша. – А ты – не стреляй!

Худяков взял ружье под мышку и как-то неловко затрусил, хлопая голенищами сапог. Его спина в армейской зеленой телогрейке мелькала у меня перед глазами, заслоняя опушку тайги. Мы выбежали на место схватки, когда позади послышался крик Ладецкого:

– Сто-ой!

Я оглянулся. Ладецкий с пуховским карабином наперевес догонял нас широкими скачками.

– Вы куда без меня? – спросил он так, словно догонял поезд. – Это мой зверюга! Слышь, Худяков? У меня карабин, дайте мне первому…

– Погоди… – неожиданно рассмеялся Худяков. – Ишо рано… Кого стрелять-то?

Он прибавил шагу. В лесу мы как-то сами по себе перестроились и побежали колонной по одному. Легкий водяной смог висел в воздухе, холодил дыхание, взбодряя, разгоняя остатки сна. Я уже был мокрый до пояса, однако беспокоило не это. Впопыхах обулся на босую ногу – ни носков, ни портянок, и уже чувствовал, что на левой ноге выше пятки вовсю трет. Худяков двигался впереди, не позволяя себя обгонять. Ладецкий, забываясь, начинал вырываться из колонны, забегать вперед, но получал крепкий мат и вновь пристраивался за мной. Гриша, словно потеряв интерес к охоте, тянулся в самом хвосте.

– Эх! – восклицал Ладецкий. – Приеду домой, расскажу, как за медведем бегали – со смеху умрут!

Мы пробежали около двух километров, но собачий лай все удалялся, глох в мягкой туманной мгле. Миновали старый горельник с черными столбами обуглившихся деревьев и буреломником, перескочили болотце и нырнули в густой пихтовый подлесок. Я потерял голос собак, но Худяков продолжал бежать, не меняя направления. Потом он начал останавливаться и слушать. Мы чуть не натыкались на него, тоже слушали и тяжело дышали.

– Туда! – бросал Худяков. – Ишь, ходом идет… Примерно через час гонки лай стал приближаться, но уходил влево. Мозоль на моей ноге уже образовалась и, казалось, вот-вот должна была лопнуть. Разуться бы да посмотреть…

– Спрямим, – предложил Худяков и понесся с горы вниз, чуть ли не назад. Бежал он как-то неловко, стремительно уворачивался от сучьев, прыгал через колодины. На подъеме я сорвал дыхание и теперь никак не мог взять нужный темп. Ладецкий за мной двигался ровно, без рывков, словно бегун на большие дистанции. Он мог в любую минуту наддать и оказаться впереди всех. Гриша отставал уже метров на полста. Изредка он что-то выкрикивал, но что, разбираться было некогда. Худяков перешел на шаг. Лай собак слышался где-то рядом. Мы снова выскочили на горельник, то ли на тот же, то ли на новый. Листья с осинника опали, но заросли малинника, густого и зеленого, как трава в Плахино, скрадывали обзор. Я забрался на высокий пень, огляделся. Метрах в ста кусты шевелились, мелькала широкая бурая спина, взвизгивали невидимые собаки.