Читать «Сотый шанс» онлайн - страница 6

О Мише тоже извещение пришло. И его в поминальник записала. Только судьба у него, видать, другая. Не умер от оспы в голодном году, выжил и теперь. Вон приехал какой статный да бравый, не под стать Петру с Никифором, даром что моложе их. И горюшка хватил в чужеземелье по самую макушку, и израненный весь, и битый-перебитый. А все такой же шутник. Вот хотя бы насчет рябинок после оспы: «Так я же горел, мама, новая кожа отросла». Несерьезный, что ли? Нет, вроде, серьезный. Нет-нет да о чем-то глубоко задумается, о чем-то переживает. Скажешь: «Ты больно-то не переживай, все перемелется». Ответит: «Конечно, перемелется. Совесть-то у меня чиста. Только нервишки иногда сдают. Должно, от снов нехороших». Оно и верно, во сне будто с кем-то спорил.

ОБРЕТЕНИЕ КРЫЛЬЕВ

И бывалым летчикам, за плечами которых миллионы налетанных километров, и летчикам молодым, год-два назад окончившим школу, еще новичкам, присуще общее: и те, и другие отчетливо помнят первый вылет на нехитрой аэроклубовской машине, навсегда сохранили первое дуновение аэродромного ветерка, слегка попахивающего бензином и нагревшимся машинным маслом.

Михаилу Девятаеву отчетливо запомнилось, как он, студент речного техникума, впервые увидел с воздуха Казань. Огромная, многоэтажная, какой он ее знал, шагая по улицам, она оказалась совсем не похожей на себя. И дома ниже, и улицы уже, и вся пестрая. А Волга… Широкая, величавая в половодье, взглядом не окинешь, а с самолета — всего-навсего узкая серая лента меж крутого правого берега и низинного левого. Потом он стал разбираться, где и какой дом стоит, как отсвечивает озеро Кабан, какие пароходы стоят у причалов… А поначалу была сплошная путаница.

По-настоящему в воздухе стал разбираться над оренбургскими степями, когда стрелял, по конусу за самолетом-буксировщиком или по мишеням на полигоне.

А первый боевой вылет в первый день войны?

По тревоге поднялись группой, когда немцы, сбросив бомбы, повернули домой. Кинулись вдогонку. Михаил в тройке шел слева, держась ведущего. Правый ведомый, прижимаясь к левому, чуть не задел его на подбросе воздушным потоком за крыло. И Михаил потерял ведущего. Крутился, вертелся, искал. Мельком взглянул на приборы: горючее кончалось. Неужели не полностью заправили?

Через час — второй вылет. Задачу толком никто не выдал: «Там разберетесь!»

Заруливая с посадочной полосы на стоянку, увидел техника. Тот — то ли в приветствии, то ли в поздравлении — сжал руки над головой. Вспрыгнув на плоскость, наклонился в кабину:

— А здорово ты его!

— Машина в порядке,— устало ответил летчик.— Боекомплект цел. Горючим заправь.

— А здорово ты его!— повторил техник.

— Кого? — не понял летчик.

— Как кого? «Юнкерса». Он, брат, не знал, куда от тебя деваться. Здорово ты его выгнал на командира!

Выгнал на командира?.. Да Девятаев не видел никакого «юнкерса»!