Читать «Августовский рассвет (сборник)» онлайн - страница 29

Подумай, кто составляет большую часть этой несчастной армии. Крестьянство, притом самое бедное, самое нищее. Ведь у кого есть сильные покровители, много земли, те хорошо устроились. Они посеяли свеклу, сою или не знаю что еще там, чтобы их освободили от мобилизации и от войны.

Можешь ли ты назвать в Европе крестьянство, столь же притесняемое, столь же бесправное, обираемое боярином и арендатором, обрабатывающее землю деревянной сохой, задавленное налогами, избиваемое и истязаемое палачами сел — жандармами? Я лично не могу. И вот это крестьянство, голодное, измученное чахоткой, малярией и другими болезнями, плохо вооруженное и снабжаемое, погнали, как скот, на войну. Этим самым один раболепствующий преступник подписал смертный приговор своему собственному народу ради удовлетворения прихотей другого, более крупного, и к тому же умалишенного, преступника. Он, надеясь обмануть тех, кого послал на смерть, назвал войну против русских крестовым походом. У нас можно найти много недостатков, но одного нет — глупости! Народ быстро понял, о каком именно крестовом походе идет речь. И если бы не работали с такой точностью полицейские роты, военно-полевые суды, если бы не проводились казни без суда и следствия, не говоря уже о наших грубых «союзниках», то наша армия давно бы повернула оружие против тех, кто посылает ее на смерть.

Да, людям страшно, но они и рады. Знаешь, почему они радуются? Потому что сейчас они знают о конце войны больше, чем генеральный штаб. Они знают, что скоро придет начало конца и что им тогда будет лучше. Правда, им и боязно. Они боятся смерти. Теперь, когда приходит конец их страданиям, они хотели бы оказаться в числе тех, кто останется в живых.

Нягу вытер лоб платком. Он всегда возбуждался, когда говорил.

— Да, если бы майор слышал тебя, не миновать бы тебе трибунала!

— Черт с ним! Все равно они не успели бы меня расстрелять.

И действительно, не успели бы, потому что на рассвете следующего дня русские начали наступление. Оно началось правее, намного правее нас — в направлении Ясс. Несколько часов подряд там все кипело. Настоящий поток огня и железа обрушился на немецкие и румынские позиции на том участке.

Что случилось там, мы не знали. Говорили, что русские прорвали фронт и через прорыв на юг устремились бесконечные колонны танков.

Потом канонада обрушилась и на нас. Многие из моих людей были убиты. Когда мы покидали свои позиции, нас оставалось меньше половины взвода.

Так в полнейшей панике и замешательстве началось отступление наших армий с фронта в Молдавии. Войска двигались по всем дорогам. Немецкие танки шли на полной скорости, и горе машинам и повозкам, попадавшимся на их пути! Разбитые и искореженные, они отлетали в сторону. Проходили и румынские танки, но их было мало. Стволы орудий были облеплены солдатами.

На шоссе творилось что-то невообразимое. Двигались танки, грузовики, артиллерийские орудия, повозки. Танки ревели, оглушали лязгом гусениц, водители грузовиков яростно сигналили, возницы повозок орали, каждый старался обогнать другого, колеса сцеплялись, и движение приостанавливалось. По обе стороны шоссе шла пехота, а далее, прямо по полям, подгоняя лошадей, гнали кавалеристы шли пулеметные роты на легких повозках. То и дело машины с офицерами штаба хриплыми сигналами требовали, чтобы им освободили путь. Но никто не обращал на них внимания. В конечном счете находившиеся в этих машинах вынуждены были смиряться и ждать, пока неразбериха на шоссе не сменится хоть каким-нибудь порядком. Неподвижные, словно статуи, с покрасневшими глазами, небритые, штабные офицеры отупело смотрели прямо вперед, будто не замечая, что творится вокруг них.