Читать «Без окон, без дверей» онлайн - страница 20

Среди ночи разом проснулся с тяжело колотившимся сердцем. Кажется, где-то в доме раздался громкий шум — удар, треск, — разбудил и сразу затих. Кругом полная тьма. Почему не оставил какой-нибудь свет?

Нет, оставил. Точно оставил.

Скотт сел в спальном мешке на окончательно выдохшемся матрасе, ждал, отсчитывая секунды, но везде было тихо. В холодном доме хочется помочиться. Неотложная нужда и холод напомнили о школьных палаточных лагерях.

Он нашарил фонарь и вылез из мешка, полностью одетый, с отяжелевшим от джина, резиновым языком, вышел из столовой, направился по коридору к прихожей. На первом этаже несколько ванных комнат, только расположение пока не запомнилось; ближайшая оказалась прямо перед глазами под лестницей. Скотт вошел, облегчил мочевой пузырь, брызнул в лицо водой, напился из сложенных чашечкой ладоней. В воде слышится слабый привкус ржавчины. Разве она не очищается, когда долго льется из крана? Глубоко в стенах вибрируют и гудят трубы. Часы показывают три. Больше спать не придется.

Бессонница отчасти подарена матерью. В детстве ночи были наполнены утешительными звуками, доносившимися из швейной комнаты: ровным стрекотом зингеровской машинки, время от времени скрипом половиц под ногами, когда она направлялась за куском ткани или за чашкой чаю. Отец в родительской спальне громоподобно храпел, скрипел зубами, сражаясь во сне с вьетконговцами; мать шила, нажимая ногой на педаль, уезжая в никуда. По утрам, усталая и беспокойная, поджаривала тосты, наливала сок, поглаживала уголки губ пальцами, как бы стараясь что-то припомнить из прошедшей ночи. Когда Скотт и Оуэн возвращались из школы, опять была в нормальном настроении и улыбалась, только Скотт все гадал, что она ему хотела сказать после бессонной ночи. После ее смерти пришла мысль, что их отношения в целом были незавершенной беседой. Мертвая, она стала гораздо откровенней. Помнится, как на похоронах Оуэн посмотрел на него краем глаза, потом Скотт ушел в дом, поднялся в швейную, ударился головой в стену с такой силой, что треснула штукатурка. Сразу же стало лучше. Через десять лет началась терапия. Белые таблетки. Трещина в стене до сих пор на месте.

Шею справа пробил электрический ток. Он поморщился и замер в ожидании. Разряд не повторился.

Вышел из холодной ванной, вытер руки о джинсы, вернулся в столовую, полез в чемодан за лекарством. Смутно вспомнилось, что таблетки остались в отцовском доме — теперь в доме Оуэна, напомнил себе Скотт, — в доме с трещиной в стене. Трещина четко видится в памяти. Может быть, отчасти потому, что он не принял лекарство? Вспомнилось бледное лицо матери, стоявшей на кухне с подгоревшим тостом в руке, из-за чего-то плачущей. Интересно, какие еще воспоминания спят в уголках подсознания, ожидая момента, чтобы выйти на свет?

В коридоре что-то задребезжало, и кровь всплеснулась в венах. Скотт застыл на месте, затаил дыхание. Радиатор снова задребезжал, звук затих, превратившись в сдержанное желудочное урчание. Легкая кривизна окружающего производит незначительные случайные звуки. Он подумал о запертых комнатах наверху. Хорошо бы осмотреть их при дневном свете с Соней, если удастся отыскать ключи.